Комиссар госбезопасности. Черновик. Валерий Николаевич Ковалев

ев лоб рукавом выбеленной солнцем гимнастерки, и протянул руку лежавшему рядом мальчишке, – держи пять, пацан. Без тебя нам бы тут хана!

      Когда ранним утром на окраине началась пальба, он вместе со вторым номером Машковым спал на сене в тачанке, стоявшей перед штабом. Оба успели развернуть в проулок пулемет, а потом напарнику в висок тюкнула шальная пуля, и тот, обливаясь кровью, мешком свалился под колеса.

      – В три бога мать! – выругался Рябошапка, одному вести огонь было несподручно. Но в тот же миг рессоры чуть качнулись, вставленную в патронник ленту придержали грязные ребячьи руки.

      – Тебя как кличут? – свернув чуть дрожавшими пальцами козью ножку, послюнил бумажку пулеметчик.

      – Пашка, – шмыгнул облупленным носом мальчишка. На вид ему было лет тринадцать, черноголовый и худой он чем-то напоминал грача.

      Рябошапка уже видал его раньше в Мелитополе, тот просил взять ездовым на тачанку.

      – Мал еще,– сказал тогда взводный Кульбацкий, – подрасти немного.

      Потом их полк остановился в Никополе, и вот он возник снова.

      Между тем из штаба высыпало отделение охраны, бойцы принялись ловить казачьих лошадей и собирать оружие убитых, а к тачанке сунув маузер в колодку, подошел комиссар Трибой.

      – Молодец, Рябошапка, считай спас штаб, объявляю тебе революционную благодарность, – тряхнул руку пулеметчику.

      – Если бы не этот пацан, – кивнул тот на Пашку, – все могло быть хуже. – Когда убили Машкова, сработал за второго номера.

      – Шутишь? – недоверчиво хмыкнул комиссар.

      – Какие могут быть шутки.

      – Тебя как зовут, сынок? – оглядел мальчишку Трибой.

      – Пашка Судоплатов, – почесал тот босую ногу второй.

      – В таком разе и тебе благодарность, – протянул ладонь.

      – Не, – повертел вихрастой головой мальчишка.

      – Чего «не»?

      – Возьмите лучше дяденьки меня с собой. – Хочу воевать с беляками.

      – Гм, – подкрутил рыжий ус Трибой,– а тебе сколько лет?

      – Четырнадцать, – соврал Пашка.

      – А чего не взять, товарищ комиссар? – положил ему руку на плечо Рябошапка. – Хлопец, судя по всему, боевой и к тому же проверен в деле. Можно сказать готовый второй номер.

      – Ладно, – чуть подумал Трибой. – Но только, Семен, под твою ответственность.

      Так мелитопольский мальчишка, стал бойцом 1-го ударного рабоче-крестьянского полка. Этим же вечером он с удовольствием уплетал из котелка, сваренный на конине кулеш в кругу новых знакомых.

      – Давай, малый, наедай шею, – подмигивали красноармейцы.

      – А родители у тебя есть? – спросил один, пожилой и бородатый.

      – Батька помер два года назад от чахотки*, есть мамка, две сестры и два брата. Оба в красной армии, я – младший.

      – Получается, сбежал из дома?

      – Ага, разобьем беляков и вернусь, – облизал ложку.

      В городе полк простоял три дня, за это время Рябошапка обучил парнишку обращаться с пулеметом. Показал, как разбирать и собирать, набивать и заправлять ленту, вести огонь. Мальчишка оказался башковитый, схватывал все на лету, и Семен не преминул уколоть ездового, флегматичного и ленивого.

      – Учись, Лелека, – сказал он. – Парнишка освоил машинку любо-дорого, а ты у меня полгода и считай дуб-дерево.

      – Мое дело кони, – сладко зевнул тот. – «Максим» дюже хитрая штуковина.

      А еще проникаясь к ученику любовью (у него тоже был сын), Рябошапка подарил Пашке бельгийский карманный браунинг. Небольшой, умещавшийся в ладони, и с двумя запасными обоймами. Одну они вечером расстреляли на реке, и учитель остался доволен. Четыре из шести пуль, мальчишка положил точно в цель.

      На четвертый день, с утренней зарей, полк выступил в направление Одессы, но дойти туда оказалось – не судьба.

      Через сутки в степи он попал в засаду, завязался бой с казачьими частями и был разбит наголову. Прикрывая бегство остатков полка, Рябошапка с Пашкой вели пулеметный огонь, пока не закончился боезапас, а потом Семен заорал Лелеке «гони!» и тот стал бешено нахлестывать упряжку.

      Она вынеслись к краю неглубокой балки*, там в коренника* попала пуля жеребец грянулся о землю, пристяжные встали на дыбы, и тачанка, кувыркаясь полетела в яр, разбросав людей по сторонам

      Пашку хряснуло о землю (зазвенело в голове), а когда в глазах прояснилось, он увидел, вниз сигают с винтовками и без, красноармейцы. А наверху трещали выстрелы, шла рубка, казаки добивали полк.

      Тяжело дыша, огляделся, Семена рядом не было, в метре, подплывая кровью, раскинул руки неподвижный ездовой. А потом сверху донесся конский топот, на кромку вынесся десяток конных с шашками наголо.