Казнь. Марина и Сергей Дяченко

родной кафедры. Именно отступничество – потому что поверить в данном случае означает предать… «Богатый вампир упырем не считается». Что-то ей напомнила эта фраза… Что-то давно читанное…

      – И, наконец, признание самой обвиняемой, от которого она впоследствии отказалась…

      Ропот в зале.

      – Отказавшись признать собственную вину… отягчив тем самым…

      Она перестала слушать.

      Потому что все устали и хотят есть. Потому что, несмотря на всю сенсационность дела, откладывать слушание на завтра скорее всего не станут – слишком все ясно… Слишком хочется финала, результата…

      Что ж. Теперь она со знанием дела сможет писать детективы. Издатель останется доволен…

      Она криво улыбнулась. Забыла позвонить литагенту. Может быть, внутри МОДЕЛИ у издателей другие запросы?

      Вряд ли…

      Она встретилась со взглядом господина Семироля.

      И невольно содрогнулась.

      Он больше не походил на Анджея. Он… Почему он так смотрит?!

      Будто бы ощутив ее внезапный страх, Семироль отвел глаза.

      «Богатый вампир упырем не считается».

      Преуспевающий адвокат по кличке Упырь.

      «…присутствует здесь не из профессионального, а из совсем другого, корыстного и антигуманного интереса…»

      Об этом надо подумать. Об этом определенно надо подумать…

      – Подсудимая Хмель! Ваше последнее слово!

      Она поднялась раньше, чем сообразила, чего от нее хотят. И с минуту простояла столбом в напряженной тишине.

      Собственно, о чем ей говорить?

      «Ваш мир – МОДЕЛЬ»?

      «Все вы – плод фантазии моего сумасшедшего мужа»?

      «Я человек из другого мира, как вы можете меня судить»?

      Она глубоко вздохнула – и посмотрела в тот угол зала, где сидели родственники жертв.

      Ее передернуло, но она нашла в себе силы заговорить:

      – Я…

      Окаменевшие лица. Ненавидящие глаза. И как некстати – воспоминание о тех фотографиях, что подсовывал ей следователь, тех жутких фотографиях…

      – Я невиновна… Это не я! Честное слово!..

      Ее голос утонул в возмущенном гуле толпы.

      Только родственники молчали и смотрели.

      Поверят?

      Нет.

* * *

      Ее приговорили к смерти. В мире, смоделированном правдолюбцем Анджеем, это оказалось в порядке вещей. Женщина? Ну и что? Убийца, серийная убийца, которую признали вменяемой…

      Ее перевели в специальную камеру и выдали специальную одежду. Ей не было страшно – ее мучило тупое, удивленное отвращение.

      Интересно, как далеко все это может зайти?

      Никогда в жизни, ни за какие коврижки она не согласилась бы писать тюремно-судебные хроники. Как бы ни усердствовал литагент…

      Ей предложили просить о помиловании.

      – Кого просить-то? – спросила она удивленно. – Вас нет… вы тени… вы МОДЕЛЬ, ясно вам?

      Ее оставили в покое. Несколько дней она провела в тупом оцепенении, а потом спохватилась и потребовала правды о своей