Ты найдешь – я расправлюсь. Джеймс Хедли Чейз

кинокамера…

      – Вам кто-то оставил наследство?

      Ее глаза блеснули, и она немного смутилась, но только на мгновение.

      – Я бы этого очень хотела. А почему вы спрашиваете?

      – Не мое дело, но все это достаточно дорого стоит, не так ли? – Я обвел рукой комнату.

      Она пожала плечами:

      – Наверное, да. Отец мне помогает. Ему хочется, чтобы я так жила.

      Говоря это, она не смотрела на меня. Даже если бы я не знал, сколько на самом деле дает ей отец, ее ложь была видна невооруженным глазом. Хотя я и оставался в недоумении, но понял, что это не мое дело, и переменил тему разговора.

      – А что случилось с вашей камерой?

      – Она не включается.

      Ее палец коснулся тыльной стороны моей ладони, когда она показывала камеру.

      – Дело в предохранителе, – сказал я. – Вот здесь. Нажимаете вниз, и камера начинает работать. Предохранитель нужен для того, чтобы моторчик случайно не включился.

      – О господи! Я уже собиралась нести ее обратно в магазин. Наверное, мне надо было повнимательнее читать инструкцию. – Она взяла у меня камеру. – Никогда не разбиралась во всей этой механике. Смотрите, сколько я купила пленки. – Она показала на коробки, лежавшие на столе.

      – Вы ведь не собираетесь все это использовать в Риме, не так ли? – спросил я. – Здесь достаточно пленки, чтобы снять всю Италию.

      Она посмотрела на меня немного странно и, как мне показалось, не без коварства во взгляде.

      – Большинство из них я приготовила для Сорренто.

      – Сорренто? – удивился я. – Вы собираетесь в Сорренто?

      Она улыбнулась:

      – Не только у вас каникулы. Вы никогда не были в Сорренто?

      – Нет. Так далеко на юг я никогда не ездил.

      – Я сняла виллу неподалеку от Сорренто. Она очень симпатичная и совершенно уединенная. Два дня назад я летала в Неаполь и все устроила. Даже наняла одну женщину из ближайшей деревни, чтобы она мне прислуживала.

      У меня вдруг возникло ощущение, что она не может говорить мне все это без причины. Я пристально посмотрел на нее.

      – Любопытно, – сказал я. – Когда вы уезжаете?

      – Тогда же, когда вы уезжаете в Ишию. – Она положила кинокамеру на стол, подошла ко мне и села рядом на диван. – И, как и вы, я отправляюсь одна.

      Она посмотрела на меня. Ее призывный взгляд заставил мое сердце стучать быстрее. Она потянулась ко мне, ее большие красные губы раскрылись. Не успел я понять, что делаю, как она оказалась в моих объятиях, и я начал ее целовать.

      Вдруг я почувствовал, как ее руки отталкивают меня. Я отстранился и встал.

      – Это сумасшествие, – сказал я, дыша, как старик, только что поднявшийся по лестнице, и стер ее помаду со своих губ.

      – Это сумасшествие в Риме, – ответила она, – но не в Сорренто.

      – Но послушайте… – начал было я, но она подняла руку, чтобы остановить меня.

      – Я знаю, что ты думаешь обо мне. Но я не ребенок. Я чувствую то же, что и ты, – сказала она. – Поехали со мной в Сорренто. Я сняла виллу на имя мистера и миссис Дуглас Шерард.