Взлетают голуби. Мелинда Абони

соглашались, что о платье следует судить по общему впечатлению, которое оно производит, и что мы правильно поступили, купив себе на свадьбу нашего двоюродного брата такие наряды, которые сзади смотрятся так же здорово, как спереди, а для мамики выбрали – это, собственно, матушка выбрала – черное платье со скромным рисунком, это для мамики, которая после смерти мужа, нашего дедушки, не носила ничего, кроме черной или темно-синей одежды, а уж с рисунком – ни в коем случае. Думаете, я могу это надеть? – спрашивает мамика, осторожно разглаживая ладонью ткань, а матушка помогает ей снять будничное; не надо было на меня тратиться, говорит мамика после того, как матушка застегивает ей молнию, поправляет воротник, да еще и сумочку ей в руки сует как бы между делом. По-моему, просто чудесно, говорит Номи, и рисунок совсем мелкий, вроде его и нет.

      Нандор и Валерия, и память о душном свадебном шатре, который поставили во дворе у дяди Морица и тети Манци, и мы, дети, накануне свадьбы украшаем его бумажными гирляндами и красными гвоздиками; мы с Номи сидим за столом со всеми, но чувствуем себя неумехами, путаемся в бумажных рулонах, и нашей троюродной сестре, ужасно серьезной, приходится учить нас, как надо делать: глядите, это же просто, проще пареной репы! Луйза, в коротких пальцах которой (потные сосиски, говорим мы с Номи друг другу на швейцарском немецком) бумажные ленты мелькают так быстро, будто она собирается украсить ими не только шатер, но и весь двор вместе с домом, говорит, не глядя на нас: надо же, вы даже этого не умеете, я-то, по правде сказать, думала, вы там, на Западе, всему научились, и мы с Номи, конечно на швейцарском немецком, продолжаем язвить насчет ее очков с толстыми, как бутылочное стекло, линзами и насчет ее наивной радости, что ей доверили нести шлейф невесты; а у нас и креповой бумаги уже нет, говорю я громко, и мы с Номи перемигиваемся и толкаем друг друга коленками; тогда вам и шатер украшать нечем, говорит Луйза, откладывая рулон, и, откинув назад голову, показывает нам красно-зелено-белую гирлянду, потом взлетает на стремянку и ловкими движениями прикрепляет гирлянду к крыше шатра; увидите, об этой свадьбе долго будут говорить, и она показывает на шатер, который уже почти полностью украшен: в воздухе висят гирлянды всех цветов радуги, а из красных гвоздик мы сплели венок в форме сердца и вместе с самыми красивыми иконами укрепили его там, где завтра будут сидеть молодожены; мне уже становится почти неловко за Луйзу, которая так гордится какими-то бумажными и цветочными украшениями, ну да она-то никогда не испытывала волнения, волнения, когда вокруг тебя мальчики в модных узких джинсах или когда ты совершаешь головокружительный полет на американских горках, и мне ее немного жалко, ведь она за свою жизнь вряд ли видела хоть один настоящий бутик.

      Я ищу все новые и новые доказательства провинциальной наивности Луйзы, но тут нам с Номи приходится отойти в сторону: дядя Мориц и еще несколько мужчин укрепляют в шатре гирлянды электрических лампочек; мы смотрим, как они цепляют их на гвозди, снимают, перевешивают по-новому, потому