Светлячок надежды. Кристин Ханна

которую мы любили, умерла.

      Умерла. И вдруг на меня наваливается усталость. Сил больше нет. Я сама себе кажусь увядшим тюльпаном. Тушь для ресниц жжет глаза, взгляд затуманивается от слез. Я касаюсь плеча Марджи, замечая, какой худой и хрупкой она стала.

      Я вслед за ней возвращаюсь в гостиную, но сразу же понимаю, что больше не могу тут находиться. К своему стыду, я не в состоянии исполнить просьбу Кейт. Я не могу делать вид, что «праздную» ее жизнь. Я, которая всю свою жизнь притворялась, что у меня все отлично, теперь не могу этого сделать. Слишком мало времени прошло.

      Мое следующее воспоминание – утро. Еще не открыв глаза, я вздрагиваю. Она умерла.

      С моих губ срывается громкий стон. Неужели это моя новая жизнь – постоянно вспоминать о потере?

      Проснувшись, я чувствую головную боль. Она пульсирует где-то в глубине, за глазами. Я плачу до тех пор, пока сон не сморил меня. Старая детская привычка, реанимированная горем. Напоминание о моей хрупкости.

      Мое состояние унизительно, но я не могу найти сил, чтобы с ним бороться.

      Собственная спальня кажется мне чужой. Последние пять месяцев я тут почти не бывала. В июне, узнав о болезни Кейт, я сразу же изменила свою жизнь. Бросила все – популярное ток-шоу на телевидении, квартиру – и посвятила жизнь заботе о лучшей подруге.

      Звонит телефон, и я нетвердой походкой иду к нему, радуясь любому отвлечению. На дисплее высвечивается «Райан», и мысль: «Кейт звонит», – наполняет меня счастьем. Потом я вспоминаю.

      Я беру телефон и напряженным голосом говорю:

      – Алло?

      – Что с тобой случилось вчера вечером? – спрашивает Джонни, не удосужившись даже поздороваться.

      – Я не могла, – говорю я, опускаясь на пол рядом с кроватью. – Я пыталась.

      – Да. Большой сюрприз.

      – Что ты имеешь в виду? – Я сажусь. – Музыка? Так хотела Кейт.

      – И ты даже не поговорила с крестной дочерью?

      – Я пыталась… – Меня жгло чувство обиды. – Ей нужны только ее друзья. Я почитала мальчикам перед сном. Но… – Голос у меня срывается. – Я не могла этого вынести, Джонни. Без нее…

      – Ты прекрасно обходилась без нее те два года, что вы были в ссоре.

      У меня перехватывает дыхание. Раньше он никогда такого не говорил. В июне, когда позвонила Кейт и я бегом бросилась в больницу, Джонни, ни слова не говоря, снова принял меня в семью.

      – Она меня простила. И можешь поверить, мне было плохо.

      – Да.

      – Ты хочешь сказать, что она меня не простила?

      Джонни вздыхает.

      – Все это уже не важно, – говорит он после долгой паузы. – Кейт тебя любила. И точка. Мы все страдаем. Господи, как нам это пережить? Каждый раз, когда я вижу кровать, ее одежду в шкафу… – Он кашлянул, прочищая горло. – Сегодня мы улетаем на Кауаи.

      – Что?

      – Нам нужно какое-то время побыть всем вместе. Ты сама говорила. Рейс в два, «Гавайскими авиалиниями».

      – Времени на сборы немного, – говорю я. В моем воображении появляется чудесная картина – мы впятером