Дочь мадам Бовари. Наталия Миронина

со значением. От его слов в ее недоверчивой душе что-то дрогнуло. А тут он еще прибавил:

      – Я сам себя таким не видел и не помню. Это все, наверное, оттого, что я счастлив.

      Вот оно. Неужели эти слова относятся к ней? Ведь он никуда не спешит – если бы она ему надоела или была бы неинтересна, он бы точно что-нибудь придумал, чтобы исчезнуть. А он, наоборот, придумывает новые маршруты, вспоминает, когда в зоопарке выходной, читает афиши:

      – Смотри, концерт какой хороший. Московский оркестр приезжает, Верди исполнять будут. Хочешь пойти?

      – Даже не знаю, – опять невпопад ответила Лариса, – концерт хороший, но я не одета и вообще.

      – Лариса, концерт будет только через две недели. Тебе две недели хватит, чтобы одеться?

      Она расхохоталась. Сейчас ей хватило бы и пары минут. Она не может ошибаться, он старается быть приятным, он ухаживает за ней. Ухаживает ненавязчиво, так, чтобы не поставить и себя, и ее в дурацкое положение. Это ведь она о нем почти все знает, вырезает его статьи из журналов и газет, следит за его поездками. Это она в него влюблена с того самого дня, как упала к его ногам и ногам виртуоза Самойлова. А Костин, наверное, думает, что у нее есть кто-то, поэтому так деликатен. А у нее никого нет. Кроме дочери, родителей и Марите. И его, Костина. Лариса отчетливо поняла, что вся ее жизнь в последнее время так или иначе связана с Вадимом.

      – Через две недели? Хорошо, через две недели. Я люблю Верди.

      Особо не задумываясь о маршруте, они шли по широким «буржуазным» улицам с доходными домами. Сворачивали во дворы, проходя их насквозь, удивлялись неожиданным архитектурным находкам, проходя мимо магазинов, разглядывали витрины.

      – Смотри-ка, какая редкость!

      Лариса оглянулась, Костин застрял у витрины большого антикварного магазина.

      – Что ты увидел?

      – Часы, наручные, очень старые.

      Лариса подошла и увидела небольшие, мужские часы на старом красивом ремешке.

      – Это редкость, им около ста лет. Но дело даже не в возрасте, дело в оформлении. Смотри, как сделан циферблат?! Видишь, на циферблате волнистый узор?

      Лариса присмотрелась. Действительно, на больших наручных часах, что были выставлены в витрине, по всему циферблату проходили волнистые линии. Они почему-то ей напомнили вафельные тортики, верх которых был украшен точно так же.

      – Этот узор называется «гильоше». Часы с таким циферблатом были у моего деда. Правда, непонятно, куда они делись.

      Лариса и Вадим еще немного потоптались у витрины, а потом двинулись дальше.

      Они прошли весь центр, заглянули на Бастионную горку, на которой, по преданию, делал привал Петр Первый, вышли к Пороховой башне, прошли по улице Вальню и вывернули за вокзалом к Центральному рынку. «Так странно, мой сегодняшний, такой длинный и такой необычный день начинался на вокзале, похоже, закончится он тоже где-то здесь неподалеку», – Лариса чувствовала усталость.

      – Ты еле идешь? Ничего, сейчас мы будем обедать, а там дальше посмотрим. – Костин неожиданно ступил