Яд-шоколад. Татьяна Степанова

такой шум… все в ружье… все снова в ружье, вся полиция, и полковник Гущин, конечно, первым бы проверил этот их новый чертов дом в Новокосино…

      По лестнице спускался грузный мужчина – рыжеволосый и лысый, в очках без оправы, небритый, в спортивных штанах и футболке, заляпанной краской. В руке он сжимал электрическую дрель.

      – Что нужно? – спросил он тихо.

      – Я из полиции насчет вашего сына, – сказала Катя, собрала всю себя в кулак перед ними. – Роман Ильич, положите дрель на пол. И без резких движений. Спускайтесь.

      И она сунула руку в карман своей замшевой куртки. Там – ничего. Но пусть они думают, пусть знают, что она готова. Что у нее там табельный пистолет.

      – Да, конечно, извините… я там стеллаж наверху собирал. – Роман Шадрин-Веселовский нагнулся и положил дрель на пол.

      – Проходите, садитесь, – сказала Надежда Шадрина, указав на диваны в холле.

      Катя прикинула: Роман Шадрин старше своей жены лет этак на пятнадцать, а может, и больше. Она уловила исходящий от него запах алкоголя. Вчера он говорил с ней по телефону пьяный, сегодня наверняка опохмелился. Хотя на классического алкаша не похож.

      – Как давно вы переехали? – спросила она, включая в сумке диктофон.

      – Восемь месяцев назад, – ответила Надежда Шадрина.

      Отвечала на вопросы в основном она. Ее муж сел на диван напротив и лишь поддакивал, кивал, не спуская с Кати пристального изучающего взгляда.

      – Дети ходят в школу?

      – Да, здесь, в поселке, хорошая школа, грех жаловаться.

      – Лучше, чем в Дзержинске?

      – Тут языкам много времени уделяют, литературе и математике тоже. Фома очень хорошо успевает по математике, а Любочка спортом увлекается.

      – Вы ездили в Орел? Вам разрешили свидание с вашим сыном?

      – Да было одно, зимой. Мы ездили, – Надежда Шадрина смотрела в пол – модный темный широкий паркет, стилизованный под деревенские доски.

      – Вы работаете?

      – Нет, я не работаю. Дома детьми занимаюсь.

      – А вы? – Катя обернулась к Роману Шадрину.

      – Работаю, как же без работы.

      – Где?

      – На конфетной фабрике, это не очень далеко на машине.

      – Кем?

      – Ведущий менеджер отдела кадров.

      Катя внезапно ощутила приступ тошноты… Отдел кадров, и ты там тоже… Лейтенант Терентьева проработала в своем отделе пять лет, и твой ненормальный сын, этот зверюга…

      – Когда ездили в Орел в больницу, как вы нашли сына – лучше, хуже?

      – Лучше, гораздо лучше, – сказала Надежда. – Его там лечат усиленно, уколы колят разные, процедуры.

      – Значит, когда он жил с вами в одной квартире, он был гораздо хуже?

      – Да, намного.

      – В чем это выражалось?

      – Он же больной у нас, врожденный аутизм.

      – Это я знаю, я читала ваш допрос, Роман Ильич, – Катя снова обратилась к главе семейства. Она не собиралась с ними церемониться, о нет! – Я спрашиваю, в чем конкретно