Alouette, little Alouette…. Юрий Никитин

всю проезжую часть, под рев труб и стук барабанов двигается веселая толпа с плакатами «За демократию с человеческим лицом!», быстро набирающая силу партия, что возникла в пику официальному гуманизму и демократии, которые поняли и приняли благородные лозунги весьма превратно.

      Он выждал, когда пройдут последние, партия пока что невелика, а желающих маршировать вживую по улицам еще меньше, перебежал на ту сторону, а там уже рукой подать до родных ворот научно-исследовательского центра, где он чувствует себя лучше, чем в своей квартире.

      Перешагнув порог, сразу услышал возмущенные голоса сотрудников. Последний раз такое было три месяца назад, когда Анечка споткнулась о большую корзину, в которой Георгий нес мышей с подсаженными генами, – дверка распахнулась, и все двенадцать штук моментально разбежались, спасая драгоценные шкурки.

      – Что стряслось? – провозгласил он громко и достаточно властно, за пять лет руководства уже научился делать свой интеллигентный голос звучащим подобно сержантскому. – Почему без драки?

      Все умолкли и повернулись к нему, злые и расстроенные. Рассвирепевший больше других Френсис ухватил за плечо Аллуэтту, развернул лицом к Максиму.

      Тот еще не успел понять, что в ней так сильно изменилось, а Френсис сдернул с ее головы комсомольскую косынку.

      – Посмотрите!.. Она утверждает, что это вы велели, наш мудрый шеф!

      Максим посмотрел, и дыхание остановилось в зобу. Аллуэтта пострижена почти под мальчика, от роскошной копны волос остались волосенки не длиннее его мизинца. Выглядит сильно похудевшей, беззащитной, словно волосы служили броней, даже испуганной и затравленной.

      – М-м-м, – проговорил он, не в силах разжать губы. – Что за дурь…

      Френсис сказал люто:

      – Вот именно! Только чья?

      – Что значит чья? – спросил Максим.

      – Зачем, – сказал Френсис злобно, – вы ей такое брякнули, шеф?.. Она же не понимает, что волосы – это же все равно что сиськи. А если волосы длинные и пышные, это все равно что сиськи большие и…

      – Шеф, – перебила Анечка плачущим голосом, – ну зачем вы ей такое велели? Да я бы вас лучше убила, чем обрезала бы такое сокровище!

      Максим стиснул челюсти. Эта дура из семьи мультимиллиардера даже не понимает, что нет на свете мужчины, который предпочел бы короткие волосы длинным. Всякий мужчина требует от своей девушки, чтобы отпустила волосы подлиннее.

      Аллуэтта молчала и смотрела тупо и покорно. Ни обвинения в ее глазах, ни сожаления, только покорное ожидание решения своей участи.

      Он сжал и разжал кулаки. Хотелось влепить ей затрещину, да так, чтобы голова слетела с плеч. То ли в самом деле такая дура, то ли решила подставить его так, дескать, самодур и тиран, а она вот такая покорная овечка, над которой измывается, как хочет.

      Он процедил сквозь стиснутые челюсти:

      – Да идите вы все… Сборище придурков!

      И ушел к себе, прямой и собранный, так выглядело внешне, и он сам знал, что выглядит именно так, а