Отель на краю ночи. Антон Грановский

чем?

      – При чем? – Калека окинул ее насмешливо-презрительным взглядом. – Ты что, с луны свалилась? Быстрова ее затравила. От конкурентки по выборам избавилась. Это с ее подачи весь город говорит о том, что Ракольская использует смерть сына в своих корыстных целях.

      – А может быть, так и есть, – предположила Настя.

      Калека хмыкнул.

      – «Так и есть», – передразнил он. – Да ты знаешь… Да Лидия Николаевна, она… Я жив только благодаря ей, поняла?

      Настя не в первый раз слышала гадости о своей матери и привыкла им не доверять.

      – Это все слухи, – уверенно сказала она. – Быстрова здесь ни при чем. Я хорошо ее знаю. Она на такое не способна.

      Калека усмехнулся:

      – Слухи, говоришь? Да я сам видел, как ее помощник студентиков с листовками по городу развозил! Ночью клеили, гады, чтоб никто не видел. О, помяни черта, он и появится!

      От крыльца быстрой походкой приближался помощник матери Макс.

      – Эй! – гаркнул он на калеку. – А ну, пошел отсюда! Катись, кому сказал!

      – Качусь, качусь. – Инвалид сплюнул Максу под ноги и развернул инвалидную коляску. – Все вы сдохнете, – сказал он, не оборачиваясь. – И ты, и Быстрова! Сгинете, и даже могилы после себя не оставите!

      – Охрана! – завопил Макс.

      Завидев приближающихся охранников, калека резво покатил прочь.

      – Сдохнете! – крикнул он, выезжая с автостоянки. – Все!

      Коляска инвалида скрылась за деревьями сквера, и Настя повернулась к Максу. Подтянутый и спортивный, он возвышался над Настей на целую голову.

      – Макс, что это он говорил о моей матери? – спросила Настя, прищурив изумрудно-зеленые глаза.

      – А что? – без всякого интереса осведомился Макс.

      – Он обозвал ее стервой.

      – И замечательно! – весело проговорил Макс. – Что плохого, если женщина стерва? Мужчины любят стерв, ты же знаешь.

      – Но он сказал, что она довела какую-то женщину до инсульта.

      – Кто? Татьяна Михайловна? – Макс усмехнулся и качнул головой. – Глупости. Твоя мать и мухи не обидит, ты же знаешь.

      – Расскажи мне про Ракольскую, – потребовала Настя.

      Макс как-то воровато глянул по сторонам и облизнул губы.

      – А что рассказывать? – тихо спросил он.

      – Она лежит в больнице с инсультом. При чем тут моя мать?

      Макс улыбнулся, и Настя подумала: если бы змея могла улыбаться, это выглядело бы именно так.

      – Ракольская была конкуренткой твоей матери. За несколько дней до выборов в газете появилась статья, разоблачающая ее махинации в комитете солдатских матерей. Там говорилось, что она использует погибшего сына как ширму, чтобы обделывать свои грязные делишки.

      – Это правда?

      – Конечно!

      Настя помолчала, сверля Макса пристальным взглядом.

      – Это вы сделали? – резко спросила она.

      – Что именно?

      – Вы опубликовали эту статью?

      Макс молчал.

      – Отвечай, когда я спрашиваю! – властно потребовала Настя.

      Макс