Роковая красавица. Анастасия Туманова

Едва оказавшись на шумной, запруженной людьми и экипажами Садовой, Илья дернул Катерину за рукав:

      – Ну говори, чего надо?

      – Больно скорый! – фыркнула она. Остановилась посреди тротуара, оглядела себя, Илью. Звонко, дробно рассмеялась на всю улицу: – Ох, и хороши же мы с тобой! Как есть снежные бабы!

      – Зубы не заговаривай! – обозлился Илья, смутно чувствуя, что девица валяет дурака.

      Катька закатилась еще звонче:

      – Да успокойся, Илья, не съем я тебя, не укушу! А коль боишься – перекрестись, вон церква! Ой, батюшки-светы, умори-и-ил! А еще цыган!

      – Не ори на всю улицу! – зашипел он, заметив, что встречные прохожие уже оборачиваются, глядя на них.

      – Тьфу, надоел ты мне, – вдруг успокоилась Катерина. Задумчиво осмотрелась. – Что ж, на улице, конечно, поговорить не дадут. Идем в чайную.

      В извозчичьей чайной – суета, пар, ругань, овсяная солома на полу. У столов толкутся бородатые мужики в синих армяках, зычно орут на половых, требуя чайников и хлеба, за буфетом дремлет ко всему равнодушный хозяин – плешивый Фрол Авдеич в бабьей душегрейке. Катька уверенно лавировала между посетителями, таща за собой Илью. Каким-то чудом она отыскала свободный стол в самом дальнем, темном углу, плюхнулась на давно не скобленную лавку, прищелкнула пальцами. Рядом тут же нарисовался юркий мальчишка с похабной ухмылкой на плоском лице:

      – Чего изволите, Катерина Потаповна?

      – Сенька, два чайника и пряников! Да живо у меня!

      Мальчишка исчез. Илья изумленно проводил его глазами, взглянул на Катьку. Та, как ни в чем не бывало, сняла платок, вытряхнула из волос полурастаявшие комочки снега. Поймав взгляд Ильи, рассмеялась:

      – Да чего ты так смотришь? Скидавай кожух, тут тёпло. Сейчас чай будет. Э, да ты тоже в снегу весь… – И, прежде чем Илья разгадал ее маневр, потрепала его по волосам. Он отшатнулся. Катька, ничуть не смутившись, погладила его снова, наигранно удивилась: – Смотри ты, а с виду – жесткие, чисто пакля…

      Илья молчал. По спине поползли какие-то непонятные мурашки. Уже принесли два исходящих паром чайника, уже Катька, посмеиваясь, впилась зубами в белый мятный пряник, уже растаял, обратившись в лужицу, снег под их ногами, а Илья все не мог заговорить и даже шевельнуться.

      – Цыган, отомри! – наконец рассердилась Катерина. – Что ты, всамделе, как у тещи на блинах? Пей чай, покуда не простыло!

      – Скажи сперва, какое дело, – хрипло потребовал он.

      Катька фыркнула прямо в блюдце, брызнув горячими каплями.

      – Дело куда как важное! Пряников захотела, а денег нетути! Заплотишь за девочку? Вы, цыгане, я знаю, богатые…

      – Дура! – сказал он, резко поднимаясь.

      Катька вскочила тоже. Тихо, почти шепотом, сказала:

      – Сядь, Илюшенька… Сделай милость – сядь, сокол мой…

      – Да… чего ж тебе надо? – ошалело спросил он, опускаясь на место.

      Катька навалилась грудью на стол, и ее зеленые, смеющиеся глаза оказались совсем рядом.

      – Не понимаешь? Эх ты, а цыган ведь… Остальные ваши – нахальные. Ну, да бог с ними,