Белоснежка и медведь-убийца. Дмитрий Агалаков

так! – подтвердил Следопыт. – Он был бы не он!

      Юля все решила сама. Она быстро встала и, мягко отстранив Позолотова, первой подошла к двери.

      – Сейчас ваша жизнь решается, – твердо сказала она и выдернула из рук бледного Паши бумагу. И только потом уничтожающе посмотрела на толстого бугая Славика и недоверчивого Гриню, осознавшего всю серьезность положения. – Вон пошли, – тихонько добавила девушка. – У нас совещание будет.

      – Ладно, – тяжело сглотнул Гриня. От его вчерашней дерзости не осталось и следа. – А как же мы?

      – И по поводу вас в том числе. Вы же свидетели.

      – Мы больше не будем, – потряс головой Гриня.

      Он говорил за всех.

      – В обед, кибальчиши, жду от вас доки о неразглашении. – Юля презрительно взглянула в оплывшее лицо спонсора Славика. – В натуре, понял?

      – Да понял я, понял, – кивнул тот.

      – И вообще, сидите тихо, как мыши. А еще лучше свалите из этой гостиницы, чтобы мы вас больше не видели. А то ликвидирую вас на фиг, будете тогда знать.

      И, выпихнув недорослей в коридор, захлопнула за ними дверь. Подполковник Борщов снял фуражку и, оглядев компанию, весело спросил:

      – У вас что, шоу «Скрытая камера»?

      – Мы сейчас тебе все объясним, – успокоил его Кирилл. – Чайку?

      – Да уж извольте, – развел руками полицейский.

      – Юленька, поможешь? – попросил Белозерский.

      – А как же!

      – Коньяку в десять утра не предлагаю, – предупредил Кирилл.

      – И правильно. Этот вопрос будем решать вечером.

      Они быстро вскипятили чай, собрали в кучку оставшееся печенье и пряники и за нехитрой трапезой рассказали подполковнику, зачем они тут, почему и что у них появились непрошеные хамоватые конкуренты, да еще с ружьями.

      – Ну, конкурентов мы ваших нейтрализуем. Мне такие архаровцы в городе самому не нужны. – Он вдруг рассмеялся. – А что, Феофан Феофанович, – я так всегда считал, что у вас есть экстрасенсорные способности. Помните, как я вам в стол белого мыша подложил? И диктофон с записью: «Дайте мне поесть, Феофан Феофанович, не будьте жмотом». Помните?

      Юля прыснула.

      – Правда?

      – Дурацкая шутка, между прочим, – пробурчал Позолотов, – как и все твои шутки. Потому что я поверил. И на Страшном суде тебе этого не прощу, Борщов, – очень серьезно погрозил ему пальцем Позолотов. – У меня чуть сердце не остановилось!

      Кирилл и подполковник, не сговариваясь, дружно заржали. Когда-то, видимо, эта шутка была хитом сезона. Юля представила себе несчастного Феофана Феофановича, человека странного, живущего богатой внутренней жизнью, которому уже тогда было лет шестьдесят, как он открывает стол и видит – а главное, слышит! – говорящую мышь.

      – Какие нехорошие дяди, – покачала она головой. – А-я-яй! – Она дотянулась и погладила старика по плечу. – Еще и потешаются над вами! Бедненький.

      – Очень плохие дяди, – обиженно согласился Позолотов. – Особенно этот – Борщов. Двоечник.

      – А что с мышкой стало? – поинтересовалась девушка.

      – Скажите