Проклятый горн. Алексей Пехов

курса. Ты помнишь ее? Кристина. Говорят, она ночами плачет от того, как эта стерва с ней обращается. Уверен, что хочешь попасть к такому чудовищу? Любой другой старший возьмет тебя к себе.

      – Она лучшая, – подумав, ответил я. – А значит, и научит меня лучше других. А дурной характер я как-нибудь переживу.

      Тогда я даже не знал, на что соглашаюсь, хотя теперь вспоминать это забавно.

      Мы вдвоем пошли по садовой дорожке. На ходу Эрик обернулся к оставшемуся сидеть Проповеднику:

      – А ты?

      – Идите, – махнул он. – Я тут погуляю. Не хочу без причин лезть на глаза магистрам и законникам.

      Мальчишка посмотрел на меня с подозрением:

      – Законникам? Ты ведешь меня к ним?

      – Да, – не стал я отрицать, «благодаря» про себя старого пеликана. – Представитель Ордена сейчас в Арденау. У него письмо с разрешением из Риапано. Ему позволено убедиться, что с тобой все в порядке и ты находишься здесь по доброй воле.

      – Почему Церковь приказывает вам?

      – Потому, что это Церковь. – Это был самый простой ответ.

      – Этот представитель… он думает, что вы съели меня? – ворчливо спросил Эрик, делая широкие шаги, чтобы не отставать.

      – Нет. Но они не теряют надежды на то, что ты передумаешь и захочешь вернуться.

      – Не передумаю, – с ожесточением ответил мой спутник. – Ведь магистры не отдадут меня обратно, правда?

      – У них и мыслей таких нет, – успокоил я его, хотя, если честно, не мог с уверенностью говорить о том, что в головах у большинства магистров. – Никто тебя никому не отдаст. Не нервничай.

      Он спрятал руки в карманы:

      – Жаль, что Гертруда уехала.

      – Поверь, приятель, я жалею об этом не меньше тебя.

      Эрик хихикнул и сменил тему:

      – Жду не дождусь, когда мне дадут мой собственный кинжал. Только после этого законники наконец-то успокоятся из-за того, что я от них сбежал. Ведь так?

      Я глянул на него сверху вниз:

      – Хочешь правду?

      – Было бы неплохо. Для разнообразия. Большинство стражей считают меня маленьким ребенком.

      – Они никогда не успокоятся, Эрик. За все сотни лет своей истории Орден еще ни разу не упускал никого из воспитанников. И они не переходили в лагерь… – Я хотел сказать «врагов», но в последний момент подобрал более подходящее слово. – Конкурентов.

      Он снова шмыгнул носом и сказал серьезно:

      – Я смогу это преодолеть. Стражи ведь часто сталкиваются с трудностями.

      – Хорошо, что ты это понимаешь.

      Мы прошли через калитку Надзора – полукруглые бронзовые створки, ограничивающие выход учеников за пределы школьной территории. Здесь тоже была охрана – трое стражников и с ними один из наблюдателей, как у нас называлась эта должность. Немолодой человек в бархатном камзоле, с толстой серебряной цепью на груди строго посмотрел на Эрика, но я служил для мальчишки прекрасным пропуском, и он с поклоном, по старой традиции, распахнул калитку, громко сказав:

      – Один ученик выходит! Один ученик!

      Стражник мелом начертил