По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года. И. А. Козлов

что турки или не успели, или не сумели организовать оборону Балканских гор… »[39]. В Тырнове отряду Гурко «достался весь турецкий лагерь», в котором русские «захватили большие боевые и продовольственные запасы». В Казанлыке войскам с турецких складов были розданы «мундирные вещи» и обувь, обнаруженные там в «значительном количестве».

      7 (19) июля губернатор Филиппополя собрал представителей турецкого населения города и мусульманского духовенства. Собрание решило сдаться русским, если только они появятся у города[40].

      О панике, воцарившейся в Константинополе после появления отряда Гурко у Балканских проходов, красноречиво свидетельствуют депеши канцелярии султана:

      – 2 (14) июля – отряд Гурко выходит из Хаинкиойского ущелья на южную сторону Балкан: «Вследствие распространения неприятеля государство поставлено между жизнью и смертью»;

      – 4 (16) июля – победный бой Передового отряда у Уфлани: «Овладение Адрианополем низведет Турецкую империю на степень Бухарского ханства»;

      – 9 (21) июля – отряд Гурко собирается в Казанлыке: «Существование государства висит на волоске»[41].

      Анализ переписки Гурко с полевым штабом армии в первых числах июля позволяет предположить, что в тот период главной заботой командира Передового отряда становится только одно: чтобы командование армии не упустило открывшиеся возможности и превратило бы действия его отряда в начало мощного наступления за Балканы.

      Но насколько то, что отчетливо понимал Гурко, находило отклик у его начальников?

      Вперед на Константинополь, а за Рущуком приглядим

      Главнокомандующий русской Дунайской армией великий князь Николай Николаевич не блистал военными талантами. Однако и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы разглядеть возникшие благоприятные возможности. В ночь с 26 июня (8 июля) на 27 июня (9 июля)[42] он пишет Александру II:

      «Неожиданно смелый захват Тырнова нашей удалой кавалерией под начальством молодца Гурко дает мне возможность принять план действий более смелый, чем я сперва предполагал. Я хочу теперь совсем бросить осаду Рущука, ограничившись лишь одним наблюдением за ним. Для этого назначаю XII и XIII корпуса, которые, заняв крепкую позицию на реке Янтре, будут, вместе с тем, охранять мой левый фланг. IX корпус выдвину к стороне Плевно и Ловчи для обеспечения правого фланга, а сам с VIII корпусом пойду вслед за отрядом Гурко на Тырново и далее за Балканы. Дойдя до Тырнова, я намерен приостановиться и обождать там прибытия XI корпуса, захватив до тех пор горные проходы лишь одними авангардами. Действуя таким образом, я надеюсь сберечь время, деньги и войска и принудить главные силы турок совсем бросить линию Рущук – Шумла – Варна и уйти за Балканы для защиты Константинополя. Если же турки перейдут в наступление к стороне р. Янтры, то, во 1-х, встретят там два корпуса (XII и XIII), а во 2-х, силы эти я всегда успею во время подкрепить»[43].

      7 (19) июля Н.П. Игнатьев писал,

39

Нагловский Д.С. Указ. соч. С. 21.

40

Сборник материалов… Вып. 24. С. 136.

41

Ахмед Мидхад-эфенди. Сборник турецких документов о последней войне. «Зубдетуль-Хакаик». СПб., 1879. (Приложение к Военному сборнику. №№ 4 и 5). С. 60. См. также: Епанчин Н. Указ. соч. С. 32–33, 111–112, 115, 248.

42

В книге В.А. Золотарева «Противоборство империй. Война 1877–1878 гг. – апофеоз восточного кризиса», изданной в 2005 г., на 279-й странице это письмо ошибочно датировано 9 (21) июля 1877 г.

43

Сборник материалов… Вып. 2. С. 194–195; Особое прибавление… Вып. III. СПб., 1899. С. 50–51; Описание Русско-турецкой войны 1877–78 гг. на Балканском полуострове. Т. II. С. 184.