Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.. Полина Жеребцова

Это наш сосед. С соседями, чтоб ты знала, нужно здороваться, а не быть невежами.

      После этого Патошка стала оправдываться, что она дядю Валеру не заметила, а Хава схитрила – она молча кивнула. Лунет разозлилась.

      – А твои соседи: тетя Марьям и ее дети – ваххабисты! – бодро сообщила она.

      – Что за бред?!

      – Они водку не пьют и не воруют! Значит, ваххабисты! – продолжала визжать Лунет все сильнее.

      – Нет!

      – А вот и да!

      – Кто такие эти ваххабисты?

      – Бандиты! Мне мама сказала! – пищала Лунет. – Их можно вычислить сразу. Если видишь, что человек не пьет водку и не ворует, а молится все время, это ваххабист!

      – А в чем опасность?

      – Они хотят изменить мир! Это они придумали, чтобы не было елки на Новый год, а был шариатский суд!

      – А при чем тут мои соседи?

      – Ну… Они не пьют водку. Это подозрительно. А вот мой дядя пьет. Мы – нормальные люди!

      В общем, ерунда какая-то. Так мне толком не удалось выяснить, что это за обзывание такое – ваххабисты – и в чем подвох. Я осталась при своем мнении, а остальные при своем мнении.

      Не внушает мне доверия эта Лунет с ее пьющим дядей.

      П.

      06.05.

      Привет!

      Начинаю новую тетрадь словами: Мои поступки и дела

      14.00. Пришла со школы. Меня уже караулила баба Тося. Обедать хотела. Я покормила ее.

      Баба Тося невероятную вещь провернула, оказывается. Когда в последний раз “захватчики” бабу Тосю зарезать собирались, она туда не зря вернулась. Она знала, где спрятаны документы на дом! Нашла их, а “захватчики” не нашли. Баба Тося уже собиралась бежать с важными бумагами, как явились те, кто там сейчас живут, и бросились на нее с ножом. Но не догнали.

      И теперь баба Тося продала свой дом! Другим чеченцам. Она взамен на деньги отдала им документы как хозяйка. И одни чеченцы теперь выгоняют других, а баба Тося продолжает прятаться в нашей квартире. Пока мы все это обсуждали, кто-то явился и стал в нашу дверь стучать. Я открыла – думала, мама или отчим, а там незнакомый мужик. Баба Тося его увидела и побежала бегом мимо него на второй этаж, в квартиру своей дочки Али. Там спряталась.

      А я осталась одна. Сказала мужику:

      – Я вас не знаю. Уходите!

      Захлопнула дверь. Он орет на весь подъезд:

      – Ты что, меня не знаешь? Я с твоей матерью вместе работаю!

      Вот врун! С мамой одни тетеньки работают – пирожки жарят и продают в кафе. Хозяйка, Арлет, с ними, а дядя Эдик только воду, масло и муку привозит.

      Что нужно незнакомцу? По-моему, это опять женщина Хадиджа с маминого кафе кого-то прислала. У нее нет дома в Грозном, только в горном селе, и она со своими дружками хотят напугать какую-то русскую семью, а квартиру в Грозном себе забрать.

      Прошло 20 минут! Пишу я, значит, тебя, Дневник, и слышу в нашем подъезде, как соседка тетя Марьям с дядькой ругается. Пошла, дверь открыла. Тетя Марьям говорит:

      – Вот, пошел он!

      Я:

      – Кто он?

      – А который от Хадиджи!

      Мужик услышал, назад повернул и как заорет:

      –