Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.. Полина Жеребцова

были на рынке. Самолет низко летал. Все боялись.

      Я раньше смотрела в небо и не боялась, а теперь очень боюсь. И смотрю под ноги.

      Стреляют из автоматов на улицах.

      19.10.

      Взрослые говорят, что на город идут танки. Русские. Ельцин объявил нам войну, чтоб ему!

      Дедушка в больнице. Я боюсь, когда бомбят. Я и мама продаем газеты. Они плохо продаются. Один раз я даже просила милостыню с мамой, один раз сама. Руку протягивать не стыдно, стыдно смотреть на людей. Купили лекарства на эти деньги.

      26.10.

      Мы должны забрать дедушку из больницы. Ему стало лучше. Мы не можем выйти – стрельба. К нам пришли соседи. Они боятся.

      27.10.

      Маме снилась ее мама. Бабушка Галя. Она умерла недавно. Она сказала:

      – Иди. Твой отец ждет, чтоб хоронили.

      Мама сказала ей:

      – Нет, он жив, он в больнице.

      И проснулась. Рассказала мне сон.

      Мы не можем добраться до больницы. Стреляют.

      29.10.

      Мама оставляла меня у тети Вали и Аленки. Тут еще Васька пришел, сын тети Дуси. Мы играли в карты. Света нет, и газа тоже.

      А потом пришла мама – дедушку убило. Обстрел. Стреляли, где больница на улице Первомайской. Врачи убежали. Прятались. А больные остались.

      Что же делать? Дедушка Анатолий уже неделю лежит мертвый. Мама плачет.

      Поля

      14.11.

      Дедушку хоронили. Меня не взяли. Всюду стрельба. Я слышала, как мама сказала тете Вале:

      – Не могли положить в гроб, потому что время прошло.

      Мама всем дала соленые помидоры и хлеб – поминание. Соседи уехали из города в села. Но многие остались.

      21.11.

      Мы ходим с мамой и торгуем. Иначе нечего кушать. Вчера самолет летал низко над рынком, и все пригибались. Он издавал жуткий вой.

      Мы торговали дедушкиными удочками и блеснами. У него их много. Никто не верит, что русские станут бомбить. Они ведь люди.

      25.11.

      Мы с мамой хотели забрать вещи из дедушкиной квартиры. И сказали, чтобы соседи наши тоже взяли, что хотят. На память. И все брали. И тетя Валя, и тетя Дуся, и дядя Адам со второго этажа: он купил квартиру деда Степы и бабы Любы, и многие другие.

      Потом пришел дед Шамиль. Он хотел купить квартиру дедушки. Но нам сказали, что дедушкина квартира принадлежит чеченцу одному. Мы не поверили. Дедушка ее не продавал. Но так сказали милиционеры. И сказали, что мама может взять только вещи.

      Поля

      30.11.

      Дома в центре горели.

      Мама купила мешок муки. Мы жарим лепешки на костре. Я и баба Нина носим дрова.

      01.12.

      Мы пошли на рынок. И тут стали стрелять. И все побежали. Все падали в лужи. Я упала.

      Кто-то на кого-то напал. И стреляли. Потом убило ребенка у женщины, и она кричала. Очень кричала. Это пуля. Пули были всюду, и все бежали и бежали. И мы бежали.

      Мы залезли в автобус. Он поехал, и тут случилось, что вертолеты стали стрелять по автобусу. Они стреляли по нашему автобусу! Все кричали и прятались друг за друга. Вертолеты летали и стреляли. И самолеты летали и жужжали.

      Мы вышли на остановке “Нефтянка”