Коварный губитель человеческих душ. Василий Боярков

жестокость его физического воздействия, направленного на грязных отбросов общества, посмевших совершить его похищение, – она не ведала никаких границ. Он уже натерпелся всякого унижения, немного свыкся с ужасным зловонием, поэтому даже омерзительный вид его недавних обидчиков не удерживал юношу от беспощадной расправы. Теперь уже жертвы не выглядели такими расторопными, как в момент похищения, и единственное, что могли, так это принимать позу эмбриона, поджимая поплотнее руки и ноги и перекатываться по опавшей листве, стараясь отстраниться подальше от безжалостного подростка, когда тот заканчивал бить одного и переходил на следующего. Через пять минут этой ужаснейшей экзекуции разорванная одежда, всклокоченные усы, бороды, волосы – все это было покрыто кровавыми выделениями, смешанными с соплями, грязью, слезами и, разумеется, вонью.

      В какой-то момент, когда парень, нисколько не уставая, только поддавался все большей ярости, Джемуга кивнул своему верному другу, сопровождавшему его еще с «девяностых», когда они были детьми-беспризорниками, и тот сразу понял, что его более весомый товарищ имеет в виду. Барун достал пистолет системы «тульского Токарева» и, несмотря на отчаянный запрет прокурора, кивавшего головой из стороны в сторону, вложил оружие в ладонь обезумевшего подростка, не позабыв привести в боевую готовность. Почувствовав в руке холодную сталь пистолета, Эдик на мгновение замер, словно бы раздумывая, что ему со всем этим делать, однако длилось такое состояние у него недолго, и, даже не взглянув на служащего закону родителя, юнец наставил ствол на Вахрама и приготовился произвести смертельный выстрел в его лохматую голову, изуродованную его ногами, да еще разве что временем.

      – Сынок, постой! – не выдержал наконец родитель, уже пошедший на сделку с совестью, но все еще понимающий, что обязан оставаться законопослушным. – Не делай этого: обратной дороги не будет!

      Тяжело дыша, Замаров-младший стоял, наполненный неописуемым гневом, с налитыми кровью глазами, объятый учащенным сердцебиением, готовый переступить черту, после которой как бы этого не хотелось, но возврата к нормальной жизни уже не будет. Однако зычный, немного дрожащий, но все-таки сильный голос отца немного привел его в чувство, и молодой человек еще несколько секунд, позволив себе сомневаться, все-таки в конечном итоге, скрежеща зубами, водя желваки и беспрестанно «играя» наполненной яростью мимикой, поводил головой справа налево, после чего, плюнув Вахраму прямо в испуганную физиономию, вернул вороненный «ствол» собственному владельцу, а сам отошел в сторону и встал рядом с отцом.

      – Заканчивай это дело, Барун, – словно отрубил, промолвил Джемуга, нисколько не сомневаясь, что его верный товарищ поймет и беспрекословно выполнит его указание, – а то мы здесь и так задержались.

      Беспощадный бандит, знавший предводителя «монгольского ига», как никто другой в целом свете, разумеется, понял, что он имеет в виду, и поочередно произвел