Зенитная цитадель. «Не тронь меня!». Владислав Шурыгин

встретить огнем».

      Мошенский обратился к председателю госкомиссии:

      – Прошу разрешения открыть огонь!

      Капитан 1-го ранга помедлил, покрутил колесико бинокля. Ему не хотелось поднимать стрельбу на все море, привлекать к не обстрелянной еще батарее внимание фашистских самолетов. Куда проще, спокойнее дождаться своего морского разведчика, с чувством, с толком пострелять по конусу, подписать после стрельбы акт и покинуть «Квадрат». Нет, пожилой капитан 1-го ранга не был трусом. В Гражданскую войну он хлебнул лиха: дважды тонул, лежал в лазаретах и госпиталях; но и ему, бывалому моряку, давшему путевку в жизнь многим боевым кораблям, теперь, по прошествии стольких мирных лет, приходилось заново перестраивать себя на военный лад.

      Похоже, что немецкие самолеты действительно летели на плавбатарею. Капитан 1-го ранга знал, чем грозит промедление. Надо было действовать, и он с какой-то юношеской лихостью вдруг подумал: «А где, как не в реальных боевых условиях, в конце концов, по-настоящему испытать технику?!» Риск был огромный… Отобьется ли плавбатарея от шести «юнкерсов»?

      Но не открыть огонь – взять на себя не меньшую ответственность за последствия, которые трудно предвидеть…

      – Действуйте, командир! Только внимательнее!

      Мошенский уверенно скомандовал:

      – Батарея, к бою! По группе Ю-88 …

      На левом крыле мостика лейтенант Хитер, на баке – Даньшин, на юте – старшина Самохвалов тотчас же повторили эту команду для расчетов орудий, автоматов и зенитных пулеметов. Все десять стволов повернулись в сторону летящих «юнкерсов».

      Странное ощущение владело людьми… Ясное, солнечное утро. Словно и не для боя, а для обычных испытаний вышло в море громоздкое сооружение – «Квадрат». Работали возле орудий расчеты. Устанавливали нужное возвышение орудий, брали необходимые упреждения. В казенники орудий были досланы боевые снаряды. Никогда еще в своей жизни эти люди не стреляли по реальным целям.

      Немецкие самолеты агрессивности не проявляли, не разомкнули строя, не приняли боевого порядка. Шли двумя тройками. Два треугольничка из самолетов… Шли прежним курсом, чуть правее плавбатареи. Только гул, назойливый, все более явственный и сильный гул чужих моторов холодком вползал в души людей.

      – Летят, как на параде! – весело изумился наводчик Румянцев. Прищурившись, крутил рукоять наводки орудия: постоянно совмещал прицел по горизонту.

      – Ничего… Сейчас мы им дадим под дых! – отозвался второй наводчик Бондарь…

      – Разговорчики! – оборвал зенитчиков командир орудия старшина Камынин.

      С мостика донеслось:

      – По самолетам, наводить в головной, прицел… целик… трубка… Правый борт… залп!

      Громыхнули, выплеснули огонь орудия. По курсу и чуть ниже летящих «юнкерсов» выросли, распустились три кучных белых облачка – разрывы зенитных снарядов…

      Почему три разрыва? На правом борту, как и на левом, только два 76-миллиметровых орудия!

      Видно,