Соотношение сил. Полина Дашкова

ответил по-немецки Митя, – каждый день будем заниматься, вот прямо сейчас и начнем.

      – Митя, у тебя по-прежнему «р» французское, нужно жестче, и гласные гуляют. «А» тянешь по-московски.

      – Да, я знаю, я отрабатываю, как вы учили. Давайте на лыжах покатаемся!

      – С ума сошел? Какие лыжи? Домой пора, скоро стемнеет, и вообще Новый год. – Доктор вздохнул, заметив, что капитан скрылся за воротами.

      – Часа полтора еще будет светло, мы совсем немного, вдоль опушки.

      – Кладовщик ушел, дежурный нам ключи ни за что не даст.

      – Ну пожалуйста! Я соскучился по лесу нашему, по снегу, по лыжам, до невозможности соскучился.

      Митя говорил быстро, взахлеб, и тащил доктора назад, к школе. Щеки и уши пылали, зеленые глаза сверкали из-под заиндевевших ресниц. Он улыбался во весь рот, но сквозь преувеличенную веселость проглядывало жуткое нервное напряжение.

      Кладовщик оказался на месте и лишь слегка поворчал, открывая маленькую комнату возле физкультурного зала, где хранилось спортивное снаряжение.

      – Ах да, чуть не забыл! – воскликнул Митя, когда они уже переоделись и шнуровали лыжные ботинки.

      Он вскочил, бросился к вешалке, по дороге наступил на шнурок и едва не грохнулся. Из внутреннего кармана своего новенького кожаного пальто он извлек небольшой сверток.

      – Конечно, глупо, но ничего лучше я не нашел. Все сувениры со свастикой, знаете, там даже на коробках с лезвиями и на зубном порошке свастика, – говорил он, пока доктор разворачивал бумагу.

      Это был маленький берлинский плюшевый медведь, темно-коричневый, толстолапый, с умной сердитой мордой.

      – Ну, не кружку же пивную вам дарить, не открытки с видами, – продолжал бормотать Митя, – а он вроде симпатичный. Медведь – символ Берлина. У него ошейник был со свастикой, я снял нафиг.

      – Что ты оправдываешься? Мог вообще ничего не привозить. – Доктор понюхал игрушку. – Спасибо, вот подарок так подарок, детством моим пахнет…

      На лыжах Карл Рихардович катался неплохо. Он часто проводил занятия на природе. С апреля по октябрь устраивал для немецкой группы нечто вроде берлинских пикников в лесу, на берегу маленького чистого пруда. Зимой отправлялся со своими курсантами на лыжные прогулки.

      Как только выехали к опушке, Митя остановился, снял варежки, набрал в руки снег и протер лицо.

      – Ну вот, теперь можно жить дальше.

      – Устал?

      – Не то слово. Противно. Лебезим перед ними, откупаемся поставками, а в итоге они на нас нападут.

      – Почему ты так думаешь?

      – Не думаю. Чувствую. Ненавидят они нас. С улыбочкой, с любезным подходцем, дружба-фройдшафт, но все равно мы для них недочеловеки.

      – Для Гитлера все недочеловеки.

      – Не-ет, – задумчиво протянул Митя, – британцев он уважает. Строго по теории. Арийцы.

      – Но пока он с ними воюет, при всем к ним уважении, ему сотрудничать с нами выгодно, – возразил Карл