Мать извела меня, папа сожрал меня. Сказки на новый лад. Людмила Петрушевская

такие белые… а может, это завтра, а?

      Все-таки пес прогрыз в двери дыру, сквозь которую сумел протиснуться. И глазам его предстала такая жуть, что он ничего не понял. Только задрожал и завыл. Прекрасную Пеликаничку проткнули железными прутьями и поставили в красивую позу, словно живую – огромные крылья развернуты, шея изящно выгнута. Но жизнь из нее ушла, глаза стали тусклые, черные, страшные.

      – Образец! – закричал кот у пса за спиной. – Он сделал из нашей сестры образец!

      И псу на спину посыпались слезы Бабы-Яги, тяжелые, словно градины.

      Пес выскочил за дверь. И помчался по лесу. Где-то впереди тоже бежал сломя голову человек, зажав подмышкой свои презренные карандаши и бумагу. Пес то и дело оступался и дважды падал, потому что ноги у него отвыкли от таких нагрузок, а сердце кровью обливалось с горя. Наконец он бросил тщетную погоню – злодей ушел уже слишком далеко. Посидев и отдышавшись немного, пес почуял все тот же ужасный запах – мучительной смерти. Совсем рядом оказался брошенный бивак Одюбона, кострище еще теплилось. Вокруг было много спиленных деревьев, и на каждом пне – по яркой лесной птице… дрозды, жаворонки, дятлы, какие-то разноцветные узорчатые пичуги, пес даже имен их не знал. Тельца, проткнутые длинными костылями, стояли стоймя, нитки и проволока поднимали головки, крылья, хвосты. Еще ужаснее было смотреть на расчлененных птиц – у них для науки отрезали перья и лапы. Пес заскулил и бросился прочь. Долго ли, коротко ли бежал он, большое расстояние покрыл или не очень, но в конце концов вернулся к избушке на курьих ногах. Курьи ноги плакали, плакала Баба-Яга, и кот тоже плакал. Баба-Яга обнимала дочку, баюкала ее на коленях, и слезы-градины катились потоком на бурую грудь Пеликанички.

      Утром кот сказал:

      – Надо что-то делать.

      – Сейчас опять пойду за ним и разорву на куски, – устало сказал пес.

      – На кой черт нам сдался этот Одюбон, – вздохнул кот. – Что целиком, что по кускам. Нам нужна прекрасная наша сестричка Пеликаничка.

      – Может, царевича Ивана позвать? – предложил пес.

      – Только время попусту потеряете, – проворчала Баба-Яга. – Эвон теперь и царевна при нем, и дворец. Хоть бы вспомнил о нас когда, позвонил али написал, так ведь не дождешься. Никакого толку от него.

      – Вот что, – объявил кот. – Посадим-ка мы нашу маленькую Пеликаничку в печку!

      – Мою доченьку? В холодную печку?

      – Зачем в холодную? – обиделся кот. – Разогреем градусов до, скажем, двухсот пятидесяти, ну и посадим… всего на полчасика.

      – На полчасика? – спросил пес.

      – Эта печка сто лет уж как не топилась, – сказала Баба-Яга.

      Все-таки сделали они по совету кота – а что им еще оставалось?

      Разогрели печку, чтобы тепло было, но не жарко, и осторожно положили туда Пеликаничку.

      – Ох ты дитятко мое горемычное, – причитала Баба-Яга. – Бело личико не сожгите, красный клювик-то не сломайте.

      И стали они ждать.

      – Уже минуло полчаса? – то и дело спрашивал пес.

      – Нет