Перо. Дарья Лопатина

в кабинку, где сидела Елена Константиновна.

      – Дочка, что с тобой?! – всполошилась она.

      И её испуг можно было понять. Любой подумал бы самое худшее, глядя на Веру. И без того водянистые, почти прозрачные голубые глаза стали ещё светлее. Белок вокруг зрачков покраснел, а и без того слишком белая кожа стала совсем фарфоровой. Было впечатление, что школьница вот-вот рухнет в обморок.

      – Мама, мамочка! – разрыдалась та.

      После такого проявления бурных эмоций женщина перепугалась ещё больше. Вмиг в голове пронеслось множество предположений, что такого могло случиться с любимой дочкой, что та пришла в подобном состояние, граничащее с истерикой.

      – Что? Что такое?

      – Дай скорее денег! Я пойду в магазин и всю-всю еду скуплю.

      Руки у Веры тряслись.

      – Еда? Маленький, зачем тебе? Дома хлебушек есть, я супчик сварила, картофельное пюре на плите стоит. Да и запасов полным полно. Крупы пшённой четыре кило, три килограмма чечевицы, риса четыре, сахара вообще шесть. Хочешь, сходи в нашу столовую, компотику себе возьми. А с деньгами не выйдет. С июля карточки ввели. Ты забыла?

      – Ах, мамочка! – воскликнула девочка, словно раненная чайка, – этого мало! Нам в школе сказали, что в магазины ничего завозить не будут. Мама, ведь еда закончится!

      Женщина не знала что и делать. Смеяться или плакать. Все представленные ею ужасы оказались лишь плодом воображения. Оказывается, её упитанная дочурка лишь испугалась, что продуктов станет меньше. Мать устало поникла.

      – Ах вот оно что… вам уже сказали… Не ожидала… кольцо вокруг города только-только замкнулось… Оперативненько. Могли бы и посоветоваться с родителями. Но ты не обращай внимания, – попыталась утешить она дочь, – мы – советские люди, таковы, что можем без вреда для здоровья хоть асфальт есть. А если фашисты начнут грызть асфальт, то непременно помрут. Нашим воинам и вступать в бой не понадобиться.

      Тут она деланно хихикнула и толкнула дочь в бок, ожидая, что расплывётся в улыбке и она.

      Но Вера словно не слышала. Она продолжала о своём.

      – Дай денег. Все, какие есть. Я обойду магазины. Куплю… мы запасёмся. Говорят, к новому году победим.

      – Малыш, ну зачем…, – голос матери прервался от волнения, но она тут же взяла себя в руки и продолжила. – Еда ведь портится. А мы тебе ботиночки новые хотели на зиму купить, пальтишко справить. Нужно за квартиру заплатить. Да мало ли житейских расходов.

      Она вздохнула. Помолчала. Молчала и дочь. Кто-то постучал в окошко. Надо было продолжать работать. Елена Константиновна спохватилась, прошептала:

      – Ты иди, иди домой, уроки делай, не думай о плохом.

      И тут же распахнула окошко, вежливо спросила:

      – Сколько вам, товарищ, билетиков? Два? Один взрослый и один для ребёнка? 30 копеек за первый и 10 за второй. Итого с вас 40 копеек, пожалуйста.

      Вышедшая наружу девочка увидела, что у кассы успела столпиться небольшая очередь. Обычно девочка была очень совестливая и в другое