Страж. Кэтрин Ласки

этот характерный привкус не спутаешь ни с чем. В Луну Трескучего льда река освобождается ото льда, и бурлящая вода, смешиваясь с илом, омывает корни растущих на берегу деревьев. Проходя мимо летней берлоги, Фаолан ощутил, что внутри него тоже бурлят воспоминания. Скоро он увидит весеннюю пещеру, где в мохнатых объятиях кормилицы, огромной медведицы гризли по имени Гром-Сердце, прошло его детство.

      Глодатель сразу же узнал это место. Вот крутой выход к реке, вот пещера, а вот и полянка, где кугуары убили последнего медвежонка Гром-Сердца. Фаолан остановился. Удивительно, но после землетрясения сохранилась даже скользкая тропинка, ведущая к берегу. У деревьев, стоявших вдоль нее, ветки были поломаны и ободраны – медведица кидалась на них в ярости и отчаянии. Здесь же она пыталась утонуть, но река оказалась слишком мелкой. Она умоляла Великого Медведя Урсуса забрать ее на небо, когда почувствовала, как что-то коснулось ее лап. Поначалу Гром-Сердце решила, что это просто комок речного мусора. Но он оказался волчонком.

      Кормилица рассказывала эту историю множество раз. Сейчас, когда Фаолан стоял на том самом месте, где его нашли, в памяти вновь всплыли ее слова. Отсюда до тумфро, где обея Шибаан оставила его умирать, километра три; конечно, он обязательно туда отправится, но сейчас ему хотелось побыть у берлоги. «Я искала смерти, – вспоминал волк слова медведицы, – а ты искал жизнь. Ты – дар реки».

      А теперь Гром-Сердце мертва. От нее остались только кости, на которых Фаолан запечатлел историю того первого – и последнего – лета.

      Найти тумфро оказалось не так уж трудно. Прошло уже три зимы, но берег, похоже, ничуть не изменился. Над водой, где холодный воздух от реки смешивался с теплым, нагретым солнечными лучами, поднималась легкая дымка. Сердце у Фаолана отчаянно забилось, голова слегка закружилась, шерсть на загривке встала дыбом. Вот и небольшая выемка – здесь от берега откололась льдина, на которую его положила обея. Значит, это и вправду его тумфро – место, где маленького серебристого щенка оставили умирать.

      Фаолан обошел его трижды. Знакомыми казались не только запахи и звуки, но даже ощущения от прикосновения лап к земле. Волк сел на землю и пристально вгляделся в воду. Дымка сгустилась, отчего колыхание волн стало еще более чарующим и завораживающим. В ушах глодателя снова раздался рев волн и треск льда. Он вонзил когти в землю – словно маленький волчонок вновь отчаянно уцепился за льдину. Шум становился все сильнее и сильнее; в бурлящих волнах отчетливо проявился знакомый спиральный рисунок – тот же самый, который Фаолан видел в своем сне среди углей костра.

* * *

      Волк понял, что ему нужно сделать. Он должен принести кости Гром-Сердца обратно в пещеру на берегу реки и соорудить из них друмлин – небольшой курган в ее честь. Фаолана беспокоило, что он так и не видел, как лохин Гром-Сердца поднимался по звездной лестнице. А с друмлина медведице было бы легче запрыгнуть на первые ее ступени. Только соорудить костяной курган нужно не там, где она умерла, а там, где они нашли друг друга. Такова была цель его слаан-лифа.

      Дымка