Туманность карапетов. Михаил Стрельцов

булка хлеба. Встал на подоконник, открыл форточку и начал отламывать от булки и крошить вниз. Куры обрадовались и весело клевали. Судя по времени, они уже скоро должны были наесться. Но вдруг набежало ещё куриц и даже петух. Они тоже хотели есть. И почему-то не останавливались, почему-то не наедались. Я устал крошить хлеб.

      Надо же было тянуться на цыпочках, заносить руку в форточку. И за полчаса любой бы упурхался. Даже пальцы крошить и отламывать заболели. Потому решил, что хватит, обнаглели. Пусть крошат сами. И выкинул им оставшиеся полбулки, которые куры вначале охотно принялись дербанить, а потом внезапно решили проигнорировать.

      Им по-прежнему хотелось, чтобы за них крошили, а не отщипывать самим. Остаток хлеба вывозили в грязи и бросили. Наглые и тупые существа – подумал. И хлеб выпросили, и есть не стали. А ещё понял, что так устал с ними, что захотелось спать. Что и сделал: укрылся на кроватке одеялом, так меня вечером старшие и застали.

      Сели ужинать, начали искать хлеб. Не нашли. Я рассказал, что покормил им курочек. Показал в окно на грязные останки, и самому очень захотелось хлеба. Старшие расстроились и начали меня ругать. Инициатива наказуема – решил. И на всех обиделся: и на взрослых, и на куриц.

      Школьная пора

      Я научился читать в четыре года и горжусь тем, что единственным в первом классе прочёл букварь до конца. Ещё в сентябре. Представляете – там же ещё были рассказы. О Ленине.

      И о девочке Лене, и воздушном шарике. И я их всё время путал.

      Лену с Лениным.

      А не с шариком, как вы подумали.

      Или ещё одно странное открытие – школьный звонок. Ждёшь его, ждёшь. Он значимый. От него отталкивается самое важное в школьной жизни: расписание, перемена, обед. И порой такой спасающий, такой желанный, что кажется, его включает директор. Кажется, что только директор имеет право руководить школьным звонком: освобождать от нелюбимого учителя или зазывать на урок. Но на самом деле звонок включает банальная техничка.

      Порой узбекского происхождения. Порой – без образования. Порой неопрятная полная тётка. Та самая, что так и норовит шугануть, чтоб не бегали.

      И понимаешь в итоге, что, в основном, нашу жизнь регламентируют обычные технички.

      Классическая подстава

      В пятом классе я получил по литературе двойку из-за Пушкина. Обычно по литературе у меня всегда были пятёрки, поэтому расстроился очень. А дело так было. Новая учил-ка у нас по этому предмету стала, потому как предыдущая ушла в какой-то декрет. Вначале мы радовались, потому что она была строгая и придиралась, если оговориться. Она считала, что мы специально оговариваемся, чтобы ей досадить.

      Но мы – не специально. Мы ещё маленькими были и не знали всех слов. А новая очень душевно рассказывала про поэтов всякое, но спрашивала ещё строже. И как-то задала нам на дом выучить стишок Пушкина «К Чаадаеву». Вот за него я неуд и схлопотал. Была у нас книжка Пушкина не со сказками. Стал я оглавление просматривать, вдруг есть такой стишок. Потому что заходил в школьную библиотеку, а книжки с тем стишком уже разобрали.