Любовь от начала до конца. Юрий Ищенко

знает, что это твоя одноклассница? Что нет её прекрасней…

      Услышав название моего письма-повести к тебе, я на мгновение растерялся.

      Нина и Марина, которая была в газете моим непосредственным замом по информационной работе, дружили. Подруги и не такими тайнами делятся, а тут…

      Мне ничего не оставалось, как пожать плечами.

      Но услышанное встревожило.

      Захотелось тут же выяснить у Лены обстоятельства получения этой компрометирующей информации, но тогда бы она сразу заподозрила, что я действительно что-то рассказал Нине. «Нет, ни слова». Я молча собрался и так же молча ушёл на работу. На лице ещё какое-то время удерживал выражение безразличия к услышанному, но в редакцию уже ехал, весь поглощённый этой мыслью: а вдруг?

      Вдруг Нина и в самом деле рассказала? Я даже мысли не допускал, что моя личная история может стать предметом всеобщего обсуждения. Но теперь засомневался. К тому же одно дело, когда обсуждают тебя, тем более, когда ты сам дал повод, а другое – когда сплетничают про твоего близкого человека, про твою жену.

      Эта мысль настолько овладела мной, что как только я зашёл в свой кабинет, первым делом вызвал Нину. Ничего не подозревая, она с улыбкой зашла ко мне. Не обратив внимание на её игривое настроение, я тут же тоном человека, которого предали, напрямую спросил её:

      – Нина, зачем ты рассказала про Тоню? Я же тебя просил.

      Нина замерла и изобразила крайнее удивление.

      – Я никому не рассказывала…

      – Откуда же Лена знает то, что знаешь только ты?

      Нина чуть повернула голову в сторону, будто прислушиваясь, и улыбка сползла с её лица.

      – Я никому не рассказывала.

      Я в упор пристально и хмуро смотрел на Нину. Мне хотелось поймать её реакцию. Но Нина не отвела взгляда.

      Впрочем, что это я… Прямо следователь.

      Даже если и рассказала, я всё равно не могу переложить на неё вину за то, что поставил Лену в унизительное положение. В этом виноват только я один. Не надо было никому доверять свою тайну. Даже Нине. Мало ли на что я надеялся и о чём её предупреждал. А она вот взяла и рассказала.

      – Всё. Свободна, – холодно попрощался я с Ниной и взялся за документы, давая понять, что разговор окончен.

      Нина молча вышла.

      Стало неприятно и одиноко. Так бывает, когда друг тебя обманул. А ты его уличил. Был друг, и вот уже нет друга. Вспомнился Вадим Швецов. Что ж это мне так не везёт с друзьями?

      Через пятнадцать минут Нина сама зашла ко мне в кабинет. Её лицо было растеряно и без обычной маски уверенности в себе. Она остановилась возле стола, и в её глазах я увидел мучительную попытку что-то объяснить.

      – Рома, я клянусь, я никому не рассказывала. Если только ты сам кому-то…

      В её глазах заблестели слёзы, и лицо приняло выражение человека, которого несправедливо обидели.

      – Я понимаю, что ты мне не веришь. Но я ни в чём не виновата.

      Я посмотрел долгим изучающим взглядом на Нину. На её лице замерло страдальческое выражение отчаяния.

      «Может, и не Нина… Тогда кто?».

      Я подумал, что Лена могла сама это вычитать в