Ну как же себя не обожать?!. Петр Мельников

же рю Камбон, как оголтелые, мечутся «азиатки» – японские, южнокорейские и и китайские туристки, отнюдь не рассчитывая на бесплатный № 5 и залезая в долги дома. Распорядительница тотчас же вычислила меня как ненадёжного покупателя, стала бюстом оттеснять к двери и громко объявила по-английски:

      – Мсьё, вам здесь нечего покупать.

      Японки решили, что она объявляет о скидках, стали прислушиваться и обступили нас. Я, обращаясь к ним, громко объявил; тоже по-английски:

      – Мадам права. Здесь никому нечего покупать. Весь этот кошмар, – я обвёл вокруг руками, – это старьё сорокалетней давности. Избавляетесь от затаренного. Мне стыдно за беднягу Шанель. Она бы вас мигом вышвырнула на улицу. Впрочем, и на панели вам нечего делать. Фигура не та. Не мешает похудеть

      И, протолкнувшись через толпу, вышел из магазина. Оглянулся и увидел, что часть публики потянулась за мной, а на заднем плане жестикулировала разъярённая администраторша. Неплохой финал.

      Как бы там ни было, в целом немецкие захватчики щадили французское самолюбие и даже в оккупированной зоне предпочитали не действовать прямо. Кроме того, дорваться до культурных сокровищ мечталось сразу стольким конкурирующим претендентам, что равнодействующая оказалась равна нулю. Единственным случаем прямой претензии на музейный шедевр из Лувра была записка министра иностранных дел фон Риббентропа с требованием выдать ему «Купальщицу» Буше. Как видно, по части нагой натуры пристрастия пятидесятилетнего сподвижника Гитлера мало чем отличались от нижних чинов. Из ответных депеш ясно, что дирекция Лувра прямо не отказала, а попросила уточнить какую именно «Купальщицу», поскольку Буше их изобразил с полдюжины на холстах, в архитектурных нишах и даже на дверях. Кроме того, сделали вид, что речь идёт об обмене картины на равноценную из немецких собраний. Тут компетенция министра оказалась не на высоте и дело заглохло.

      Вначале, направляясь в Архивы, я предполагал, что, роясь в переписке, найду такую нервную, стрессовую тематику: «Отдайте картину!» – «Не отдадим!». Ничего подобного, никаких выкручиваний рук. В папках подшиты вежливые письма и вежливые ответы на них по поводу забот сугубо приземлённых: уголь и дрова на отопление отдалённых провинциальных хранилищ, просьбы выделить грузовики и такелажников для транспортировки вещей или утихомирить эсэсовцев, которые решили разместиться в папских покоях замка Фонтенбло и уже повредили уникальную мебель. Все эти пожелания неизменно удовлетворялись германской администрацией; в папках не нашлось ни единого отказа.

      Таким образом можно подумать, что экспроприации экспроприированного не произошло. Но неужели оккупанты оказались ни с чем? Вовсе нет. Оставалась масса еврейских культурных ценностей, на которые никакие охранные грамоты не распространялись. Живопись, скульптура, антитквариат, нумизматика, филателия, принадлежавшие уехавшим вовремя