Ну как же себя не обожать?!. Петр Мельников

обнаружилось на шее совершенно незнакомой женщины.

      – Опиши её, пожалуйста, – попросил Верин супруг.

      – Лет сорока пяти. Коренастая, мужиковатая. С двойным подбородком. Я, собственно, из-за подбородка и заметила кулон.

      – Ожерелье.

      – Ах, да, ожерелье. Там же синий камень. Я сразу закрыла кассу и отошла к окну посмотреть фотографию. Точно как на снимке, который мне дали.

      – Снимок у тебя?

      – Я его порвала и пока сюда ехала, разбросала мелкие кусочки по дороге.

      – Молодец, сообразила, – похвалила Вера. С появлением камня на сцене это было бы опасной игрушкой.

      – Какие ещё приметы у женщины?

      – Волосы выкрашены марганцовкой в красно-бронзовый цвет. У меня платила несколько раз. Такие запоминаются. В последний раз отоварилась беконом.

      – Отсюда и двойной подбородок. Растёт прямо из окорока. Не знают удержу в жратве. Но дело не в этом.

      Естественно, что Вера ожидала увидеть ожерелье на судье, подобравшей сумочку. Предполагалось, что та должна была выждать, не объявится ли хозяйка и не придётся ли расстаться с находкой. А тут украшение на мужиковатой тётке со свининой в сумке.

      И вдруг Веру озарило:

      – Мне кажется, я знаю кто это. Дайте чуть подумать.

      И тут же объявила:

      – И вы тоже знаете. Прокурор, новенькая, сестра Филанокши. Но у неё другая фамилия, Соловейчик, кажется.

      Муж употребил несколько коротких, но выразительных слов и с сожалением заметил:

      – Невезуха. Это отвлечёт обвинение от сестрицы.

      – Никак не отвлечёт. Думаешь, она возьмёт взятку на себя?

      – Хороший каламбурчик.

      – И вправду. Прокурорская закваска не позволит. Сдаст сестрицу, как пить дать. А наша задача заложить обеих.

      – Садись и пиши. Кто у нас юрисконсульт?

      – Напишем в областной суд, но это не их дело. Москва – столичный город. Перекинут куда надо, а пока переадресовывают, перекидывают – словом, пока бумага гуляет – обязательно начнутся утечки, и отношение к коллегам начнёт меняться. В судебной практике нет ничего хуже недосказанностей и недомолвок. Не будут торопиться с повышением. Этот лишний раз не так сердечно поприветствует, тот забудет поздравить с днём рождения, а иная просто подожмёт губы и отойдёт. И всё это будет продолжаться больше года. Юристы народ осторожный и предусмотрительный. Наша парочка станет токсичной для общения. Уже успех. Но я подготовлю заявление. Для этого мне нужно перевоплотиться во взяткодателя, как учил Станиславский.

      Супруг заметил с серьёзным видом:

      – Я не очень доверяю старику. Из него сделали икону. Но он учил не только стрелять из ружья, но и коверкать речь, когда надо. Ведь донос это тоже речь, только письменная.

      Вера подвела итог:

      – То есть не должно казаться, что некий грамотный автор имитирует слишком явную безграмотность.

      – Ты, как всегда, определяешь безошибочно. Мы не должны быть настолько умными, чтобы никто не подумал, что мы умные.

      – Примем во внимание,