Короткие смешные рассказы о жизни. Алексей Артемьев

с тещей, оказывается, передачу по НТВ смотрели о сыне вождя народов.

      А я все-таки сбегал за пивом, и мы потом еще долго не могли справиться с истерическим хохотом при упоминании имени тещиного кота.

      Олег Гонозов

      Невостребованная классика

      В интернат для престарелых нагрянул артист областной филармонии Василий Собакин.

      Семидесятилетний мастер художественного слова уже смирился со своей невостребованностью, но отказаться от любимого дела, которому отдал жизнь, тоже не мог. Он безвозмездно выступал то перед ветеранами педагогического труда, то в районном обществе инвалидов, то в клубе пенсионеров «Золотой возраст». Читал обычно русскую классику.

      Вот и в этот раз, профессионально окинув взглядом полупустой зал, Василий Собакин начал со стихов солнца русской поэзии Александра Сергеевича Пушкина:

      Я говорю: промчатся годы,

      И сколько здесь ни видно нас,

      Мы все сойдем под вечны своды —

      И чей-нибудь уж близок час…

      От Пушкина Собакин перешел к Есенину, которого любил с детства:

      Уж крышку туго закрывают,

      Чтоб ты не мог навеки встать,

      Землей холодной зарывают,

      Где лишь бесчувственные спят…

      Эмоции переполняли чтеца, время от времени он закрывал глаза и заламывал руки. Публика затаенно молчала, лишь изредка с первого ряда раздавался скрип костыля.

      – Анна Андреевна Ахматова. «Буду тихо на погосте», – объявил Собакин, тряхнул седыми волосами.

      Скрип костыля в первом ряду заметно усилился, а с задних рядов раздалось: «А повеселей ничего нет?»

      – Други мои! – обнажив искусственные зубы, улыбнулся Собакин. – Это же классика, Серебряный век!.. Не хотите Ахматову – тогда Марина Ивановна Цветаева. Вы только послушайте:

      Посвящаю эти строки

      Тем, кто мне устроит гроб.

      Приоткроют мой высокий,

      Ненавистный лоб…

      Дочитать стихотворение до конца мастер художественного слова не сумел. Костыль, метко брошенный инвалидом из первого ряда, угодил ему ровнехонько в грудь и поверг мастера художественного слова на пол.

      Рука и глазомер не подвели ветерана спорта. Кто же мог предположить, что в юности тот был чемпионом области по метанию копья?

      Юлия Чаглуш

      Подарок

      Обычно счастье в мою жизнь врывается с гиканьем и цветными цыганскими плясками. Оно с ноги распахивает входную дверь и кружит меня в диком хороводе страсти и безумств. Завораживает, опьяняет, сводит с ума и просит остаться жить навечно. Я соглашаюсь, но при условии, что оно будет тихим и ласковым, иначе не выдержу такого напора и свихнусь. Счастье успокаивается, поудобнее устраивается в уголке и наблюдает за нами, изредка подавая голос, если вдруг ему кажется, что мы про него забыли. Эта схема меня вполне устраивала. До одного памятного дня…

      Рабочий день уже подходил к концу, когда внезапный звонок на мобильный прервал бег в