Книги крови. Запретное. Клайв Баркер

бы наваждение ни овладело им дома, теперь все прошло. Рука подчинялась ему, и так, вероятно, было всегда. Джудвин рассказывал о синдроме бунтующего тела: убийца, не желая признавать свою ответственность, утверждает, что его конечности живут собственной жизнью; насильник калечит себя, считая виновным сбившийся с пути орган, а не разум, этим органом управляющий.

      Что ж, уж он-то притворяться не собирается. Нужно принять простую истину: он – сумасшедший. И пусть с ним делают все, что полагается: используют лекарства, скальпели, электроды. Лучше согласиться на это, чем пережить еще одну адскую ночь.

      Появилась медсестра. Она взглянула на Чарли так, словно удивлялась тому, что он выжил. «Милое личико», – подумал Чарли. Прелестная прохладная рука коснулась его лба.

      – Его можно допросить? – робко поинтересовался Рафферти.

      – Мне нужно посоветоваться с доктором Мэнсоном и доктором Джудвином, – ответила очаровательная девушка и попыталась ободряюще улыбнуться Чарли.

      Улыбка вышла немного кривой. Натянутой. Медсестра явно понимала, что перед ней сумасшедший, и, вероятно, боялась его. Но кто стал бы ее осуждать? Она ушла за консультацией, а пациент остался под присмотром обеспокоенного Рафферти.

      – Эллен?.. – через некоторое время произнес Чарли.

      – Ваша жена? – переспросил молодой полицейский.

      – Да. Я думал… она?..

      Рафферти заерзал, его большие пальцы играли на коленях в догонялки.

      – Она мертва.

      Чарли кивнул. Это ему, конечно, уже известно, но нужно было убедиться.

      – Что теперь будет со мной? – спросил он.

      – Вы под наблюдением.

      – Что это значит?

      – Это значит, что я слежу за вами, – сказал Рафферти.

      Парень отчаянно старался быть полезным, но вопросы сбивали его с толку. Чарли попробовал еще раз:

      – Я имею в виду… Что будет после? Когда меня будут судить?

      – Почему вас должны судить?

      – Почему? – переспросил Чарли, не уверенный, правильно ли расслышал.

      – Вы жертва… – на лице Рафферти промелькнуло замешательство, – так ведь? Не вы это сделали… это с вами кто-то сделал. Тот, кто отрезал вам… руку.

      – Нет, – ответил Чарли. – Это был я.

      Рафферти с трудом сглотнул и произнес:

      – Простите?

      – Это сделал я. Я убил свою жену, а потом отрубил себе руку.

      Бедолага не вполне улавливал сказанное. Он думал целых полминуты, прежде чем спросить:

      – Но почему?

      Чарли пожал плечами.

      – В этом нет смысла, – сказал Рафферти. – Если это сделали вы, то… где же ваша рука?

      Лилиан остановила машину. На дороге, прямо перед капотом, что-то было, но девушка не могла разобрать, что именно. Будучи строгой вегетарианкой (за исключением масонских обедов с Теодором) и преданной защитницей животных, она решила, что в свете фар лежало раненое животное. Возможно, лиса. Лилиан читала, что эти прирожденные мусорщики вернулись в отдаленные