Осеннее преступление. Андерс де ла Мотт

– тот сидел у левой ноги Клейна, не сводя с него глаз. – Никогда такого не видела.

      Анну удивил голос Агнес. Почти… радостный.

      – Похоже, вы умеете ладить с собаками, – через силу произнесла Анна. Клейн кивнул. Неестественно застывшее лицо походило на маску.

      – Вы, значит, преемница Хенри Морелля, – не столько спросил, сколько констатировал Клейн. Он собирался сказать что-то еще, но Просто-Лассе перебил его.

      – Как хорошо, что ты приехал! Я как раз собрался показывать зал для проповедей. – Юрист повернулся к Анне. – Клейн – управляющий у Элисабет Видье. Если вдруг возникнут проблемы или что-нибудь понадобится – звоните ему. До Энглаберги всего километр по большой дороге, так что он быстро приедет. Верно, Клейн?

      Клейн что-то согласно буркнул и стал смотреть на лес, пока Просто-Лассе знакомился с Агнес – Анна услышала, как он рассказывает, что у него есть сын ее возраста. Потом юрист повел их обратно в дом.

      – Осторожнее, лестница крутая. – Просто-Лассе первым стал подниматься по деревянным ступенькам. Перила с одной стороны были вытерты и блестели, как лакированные. На последнем метре с внутренней стороны угадывались еле заметные овальные пятнышки; Анна не сразу поняла, что это отпечатки пальцев.

      Льющийся сверху свет становился все ярче, и на верхних ступеньках всем четверым пришлось несколько секунд постоять, чтобы дать глазам привыкнуть. Зал с двускатным потолком занимал весь верхний этаж. Три стены, пол, потолок, печные кладки и старые потолочные балки выкрашены в белый цвет, а в противоположной длиной стене громадное сводчатое окно, усиливавшее впечатление чего-то сакрального. Конечно, стекла между рейками переплета не были цветными, но этого и не требовалось.

      – Воззри на гору господню! – улыбнулся Просто-Лассе и хлопнул в ладоши.

      Дом, похоже, умостился на краю скалы – сада не было видно. За окном простиралось небо, виднелись кроны деревьев, а в отдалении тянулись до самой дымки на горизонте леса, поля и деревни в пылающих красках осени.

      Анна уже видела этот пейзаж на фотографиях, которые присылал Просто-Лассе, но от открывшейся панорамы у нее все равно захватило дух. Скоро тридцать пять лет с того дня, как она в последний раз прокралась в гостиную, чтобы полюбоваться литографией. Но вот он, этот вид. Она узнала краски, глубину, ощущение покоя. Безопасности.

      – Вау, – выдохнула Агнес, доставая фотоаппарат, и Анна не смогла понять, от чего – от интонации дочери, от света или взрыва красок в панораме, что ширилась перед ними, – у нее встал комок в горле.

      Мы правильно сделали, что приехали сюда, подумала Анна под энергичное щелканье фотоаппарата. Все будет хорошо. Сколько раз за последние недели она повторила эту мантру! Но теперь она – впервые – почти поверила себе.

      – Крыша Сконе, – с довольным видом усмехнулся Просто-Лассе. – В ясную погоду, если взять хороший бинокль, можно увидеть опоры Эресуннского моста. А до него больше семи миль.

      Он дал Агнес несколько