Осеннее преступление. Андерс де ла Мотт

ее сомнения. – Да, я знаю. Вы вчера въехали. Сняли дом у тети. Элисабет Видье из Энглаберги. Мой отец – Бенгт Андерсон.

      Бородатый произнес это имя так, словно ждал, что Анна его знает. Но имя “Андерсон” ни о чем ей не говорило.

      – Какой породы? Сконский терьер? – Матс повернулся к Агнес и Мило.

      – Помесь джек-рассела и фокстерьера.

      – По мне, на сконского терьера похож.

      Матс потянулся к Мило, который сидел у Агнес между колен. Пес поднял верхнюю губу и оскалился, но Матса это не испугало, и через минуту в Мило победило любопытство. Он обнюхал руку Матса и принялся лизать ее.

      – Кровью пахнет. Ни одна хорошая охотничья собака не устоит. – Матс почесал Мило под подбородком. Собака увлеченно лизала ему запястье.

      – Можно вас сфотографировать? – Агнес приподняла фотоаппарат, висевший у нее на шее.

      – Это зачем? – В голосе Матса прозвучала настороженность, словно он подозревал, что Агнес его разыгрывает.

      – Просто люблю фотографировать. Хочу стать фотографом. К тому же вы спасли мою собаку. – Агнес выдала улыбку, которая всегда действовала на Хокана. На Матса тоже подействовала.

      – Ну, раз так…

      Здоровяк зарделся и стал вдруг похож не на мужчину под сорок, а на стеснительного подростка. Несмотря на камуфляж, дремучую бороду, тяжелый револьвер и нож, в нем было что-то детское.

      Камуфляжный Матс послушно сфотографировался рядом с барсуком. Он даже приподнял губу своей добыче, чтобы продемонстрировать мощные клыки.

      – Кости перекусывают, – говорил он Агнес, пока та щелкала фотоаппаратом. – Раньше говорили: идешь на барсука – насыпь яичную скорлупу в сапоги. На случай, если вцепится. Считалось, что барсук услышит хруст – и отпустит. Ерунда несусветная. – Бородач усмехнулся, а следом за ним и Агнес.

      – А барсуков едят? – спросила Анна.

      Матс повернулся к ней с удивленным видом, словно успел забыть про нее. Улыбнулся этому явно глупому вопросу.

      – Какое там едят. У них трихинеллез бывает. Я варю мясо для сестриных собак. Барсуки осенью жирные. Собаки наедаются.

      Он снова повернулся к Агнес.

      – А шкуры продаю. Но это здоровый боров, такого я лучше сделаю как следует.

      – Сделаете как следует? – Агнес, кажется, заинтересовалась по-настоящему.

      – Набью чучело. У меня в Энглаберге целая коллекция. Заходите как-нибудь посмотреть. Пофотографируете, если захотите.

      – С удовольствием.

      Анна взглянула на часы

      – Нам пора домой. Скоро начнет темнеть.

      Агнес закатила глаза, но вслух, против обыкновения, протестовать не стала.

      – Кстати, а вы не знаете, где здесь каменоломня? – спросила она все тем же радостно-приветливым голосом. Матс помрачнел.

      – Не здесь, – глухо буркнул он. – В лесу по ту сторону Энглаберги. Но вы туда не ходите.

      – Почему?

      – Паскудное место. – Матс покачал головой. – Опасное. – Он замолк. Похоже, высказался