Найти Элизабет. Эмма Хили

губу. Мне не нравится этот ответ.

      – У меня есть его телефонный номер. Дать его вам? – предлагает женщина, пытаясь удержать собаку на сиденье. – Если вы так беспокоитесь за нее, вам, пожалуй, стоит ему позвонить.

      – Да, пожалуй, дайте номер.

      Она захлопывает дверцу и, хотя собака недовольно скулит, возвращается в дом. Мы с собакой смотрим друг на друга через стекло. Мне кажется, будто она думает: «Что я здесь делаю, если ты не здесь, а там, за стеклом?» У меня возникает желание выпустить ее и забрать с собой. Успею ли я это сделать, прежде чем вернется ее хозяйка? Нет, вот она уже идет с листком бумаги в руке.

      – Передайте от меня привет Питеру, – говорит она и протягивает мне через забор листок с номером. – Если не забудете.

      Я чувствую, что снова краснею, и, после того как она уехала, стою какое-то время возле дома. Пытаюсь вспомнить, что же я хочу сейчас сделать; может, я должна отыскать что-то такое, что докажет, что я вовсе не бестолковая старуха? В моей руке трепещет на ветру клочок бумаги. Я понимаю, что очень хотела бы иметь собаку. Если бы только у меня был бладхаунд! Тогда мы смогли бы по запаху найти Элизабет. Я смогла бы сунуть записку для моей подруги под дверь. Просто для того, чтобы сказать, что я здесь была. Чтобы, если она вернется, Элизабет знала, что я искала ее. Так же, как и Сьюки.

      Прошло две недели, прежде чем все поняли, что случилось что-то серьезное. Мы не видели ее с того вечера, когда все вместе ели рыбу с картошкой, что само по себе было необычно. Сьюки всегда приходила к нам по меньшей мере раз в неделю на ужин. Иногда с ней приходил и Фрэнк. Он приносил еду и кое-какие вещи, которые, по мнению мамы, было трудно достать – такие, как мыло и спички. Он оказывал услуги многим людям, и поэтому ему часто удавалось добыть что-нибудь редкое. У него всегда были продукты, выдаваемые по военным пайкам: крошечные баночки масла, сыр и джем. Мама всегда старалась выложить их до того, как они попадут на глаза отцу. Она не хотела, чтобы он видел эти жестяные банки. Мы не хотели нарушать закон, но и не могли отказаться от дополнительной еды. Во всяком случае, не сейчас, когда ее отчаянно не хватало. «И совесть твоего отца остается чиста, – говорила мама. – Ведь не ему же приходится по два часа выстаивать в очереди и готовить завтрак, обед и ужин из ломтика ветчины и половинки помидора». Поэтому я никогда ничего не говорила. Так же как и Дуглас, хотя он щурил глаза, замечая, как мама удивляется излишкам продуктов и поспешно их прячет.

      Когда отец заглянул к Сьюки по пути с работы, дома никого не оказалось. Никого он не застал там и неделю спустя. Мама несколько раз заходила по утрам и поискала Сьюки в городских магазинах, но так нигде и не увидела. Мы не могли взять в толк, что происходит. В одну минуту все изменилось, сперва − все прекрасно, а через мгновение все безвозвратно меняется и исчезает. Фрэнка тоже нигде не было. В доме его тоже не удалось застать. Мама предположила, что он на какое-то время остался в Лондоне. Отец попытался искать Сьюки в больницах, посчитав, что она могла стать жертвой какого-нибудь несчастного случая. Однако выяснилось, что ни его дочь, ни его зятя туда не доставляли.