Найти Элизабет. Эмма Хили

что гналась за мной до самого дома.

      Меня отправили в бакалею, и я увидела ее возле прилавка. Я попросила банку консервированных персиков и порцию кулинарного жира по маминой продуктовой карточке, а сумасшедшая пробормотала что-то невнятное, обращаясь к хозяину магазина. Я стояла в стороне, глядя на высокий потолок бакалеи, пока мои покупки взвешивали и упаковывали. В нос мне бил сильный запах анисового семени, и мне почему-то показалось, что он исходит от сумасшедшей женщины, хотя, скорее всего, это пахли банки с лакрицей – те, что стояли на подоконнике. Я расплатилась и, прижимая покупки к груди, вышла. Здесь я остановилась, ожидая, когда мимо проедет трамвай. В следующую секунду кто-то больно ударил меня по плечу. Сердце едва не выскочило из груди. Из горла вырвался сдавленный свист.

      Это была она. Она увязалась за мной следом и ударила меня зонтиком. Она всегда носила с собой зонт, старый, потрепанный черный зонт, наполовину раскрытый, отчего он напоминал раненую птицу. Эта женщина обычно останавливала автобусы, встав посреди дороги и размахивая этим самым зонтиком. Стоило автобусу притормозить, как она задирала платье и выставляла напоказ панталоны. Говорили, что она ведет себя так потому, что ее дочь насмерть сбил автобус. Это было еще до войны.

      Наконец, последний трамвайный вагон скрылся из вида, и тут – бац! – новый удар. Я пустилась наутек. Она бросилась вслед за мной. Я прибавила ходу и уронила банку с консервированными персиками. Охваченная паникой, я ускорила бег, а она не отставала, крича что-то неразборчивое.

      Я ввалилась в кухонную дверь, позвала маму, и та выскочила на улицу, чтобы отогнать сумасшедшую и подобрать банку с персиками.

      – Я всегда тебе говорила: не смотри на нее, не заговаривай с ней и держись от этой сумасшедшей подальше, – сказала мама, когда вернулась домой.

      В ответ я лишь пробормотала, что так и делаю, но она все равно меня преследует.

      – Знаешь, мне кажется, что она просто не любит, когда ей попадаются девочки, – ответила мама, выглядывая в окно, чтобы убедиться, что сумасшедшая ушла. – И все потому, что ее дочку сбил автобус.

      После этого случая у меня на плече примерно с неделю оставался синяк. Темное пятно на белой коже. Синяк был такого же цвета, что и зонтик сумасшедшей. Как будто зонтик оставил на мне частичку себя, вроде пера из сломанного птичьего крыла.

      Глава 3

      Я позвонила доктору. Карла велела мне этого не делать, но у меня очень болит рука. Мне кажется, что это симптом чего-то более опасного. Она же считает, что по утрам такое бывает у всех старых людей. Карла не употребляет слов «старые люди», но я знаю, что она имеет в виду. Когда она узнает, что я все-таки ее не послушала, то обязательно сообщит моей дочери, чтобы та меня отругала.

      – Ради бога, мам. Тебя же просили оставить в покое этого несчастного человека, – говорит Хелен, устроившись на банкетке у окна и глядя через стекло.

      – Но, Хелен, я больна, – жалуюсь я. –