Деструктив. Денис Шлебин

ких видимых повреждений не было, болит и всё. Крёстная посоветовала мне сходить к неврологу, даже дала номер хорошего специалиста. Я позвонил.

      – Здравствуйте. – Говорю. – Мне бы на приём записаться.

      – Когда Вам удобно? – Ответил, приятный, женский голос. – Завтра есть время в час тридцать или послезавтра в девять ровно.

      – Мне бы побыстрее. Завтра.

      Она дала мне адрес и название клиники.

      На следующий день я вызвал такси и поехал по разбитым дорогам мимо серых зданий с редкими красочными вывесками. Приехал, поднялся на второй этаж. Клиника находилась в бизнес центре, «странное сочетание» – подумал я. Возле лифта сидели двое мужчин, перед дверью в саму клинику.

      – Вы в клинику? – Спросил я их.

      – Да. – Ответил один. – Не мы, жёны наши. – Он засмеялся.

      Я выловил бахилы из корзины и натянул на ботасы, зашёл внутрь. Сразу сориентировался, где тут приёмная, подошёл, говорю, что мне на час тридцать назначено. Меня отправили ждать в очередь, сказали, что пригласят. Я сидел в окружении женщин напротив двери с надписью: «Процедурная», рядом ещё дверь с табличкой «УЗИ». Прошло ровно пол часа, я подошёл к женщине, отгороженной тумбой, которая велела мне ждать. Говорю:

      – Мне долго ещё сидеть?

      – Подождите пока. – Она бросила на меня беглый взгляд.

      – Скажите, а в какой кабинет мне?

      – Туда.

      Не поднимая головы от записей, она указала пальцем в сторону двери с табличкой «Гинеколог». Я молча вышел из клиники, даже бахилы не снял, проскользнул мимо мужичков, стараясь не смотреть в их сторону. Что они подумали? Я ведь там пробыл пол часа в компании их больных жён. Вышел на улицу, позвонил Юле. Она нашла работу преподавателем английского языка неподалёку от клиники и стажировалась. Выйти она не смогла, и я ей по телефону рассказал, что просидел пол часа в очереди к гинекологу. Домой пришёл пешком.

      На следующий день высыпала сыпь на животе. Я сходил в районную поликлинику. Врач осмотрела меня и сказала, что это лишай, опоясывающий. Выписала таблетки, мазь и обезболивающее. Так я начал лечиться. Юлю взяли на работу.

      В выходные вечером мы поехали к Ментору, старому моему приятелю, в гости. Он снимал довольно приличную квартиру в новом доме. Жилище особо ничем не примечательно, кроме двух совмещённых санузлов. Один, как и положено ближе к выходу, а вот второй – в спальне и со стеклянными стенами. Я как увидел, сразу же представил – лежит такой Ментор на кровати, читает книгу, а рядом, за стеклом, на унитазе сидит красивая длинноногая блондиночка, и морщится, выдавливая какашку. Или ещё лучше, наоборот, она в постели, смотрит как Ментор давит дерьмо из себя.

      Посидели, выпили кофе по несколько бокалов и Ментор предложил поехать, посмотреть на его новый проект – шоу со светящимися обручами, в клуб «Шансон». Само шоу состояло из одной женщины – Алёны Смоленской и Ментора – её продюсера. Мы погрузили в машину обручи, палки и загрузились сами. Доехали быстро по пустым дорогам ночного города. Припарковались прям возле помойки. Я как вышел, первым делом заметил огромную, белую мечеть. «Какой контраст» – подумал я – «с одной стороны мечеть, а с другой «Шансон»» – название само за себя говорит. Спустились в подвал, в подсобное помещение, которое представляло из себя довольно большую комнату с овальным столиком посередине и тремя диванами, вокруг него. На столике стояла переполненная окурками пепельница. По стенам комнаты было распихано барахло, прям аккуратно, горкой навалено: большой промышленный пылесос, бочки, столы поломанные, полочки с банками, и огромная буква «Ш». Мы втроём – я Юля и Ментор закурили и уселись на диваны, а Смоленская пошла переодеваться.

      – Бородатый, ты пишешь ещё? – Спросил меня Ментор.

      – Пишу. А ты?

      – Я давно уже не пишу ничего, зачем? Не вижу смысла.

      – Зря ты так, сейчас двадцать первый век, двадцатые годы, и это время навсегда останется в истории со всеми своими войнами, катаклизмами и творчеством, а его очень мало. Мы должны создавать. Кто, если не мы?

      – Да, ты прав, надо искать силы в себе и писать. – Ментор вздохнул. – Но, что писать?

      – То, что видишь – правду. – Я усмехнулся. – Думаю Пушкин тоже задавался этими вопросами.

      – Как тебе, кстати, Пушкин? – Спросил Ментор.

      – Слушай, ну, он крут, он первый так много и так прямо написал на нашем языке.

      – Ну, только то, что он первый, а технически его стихи слабы, рифмует глаголом. Скажу так, сейчас он был бы неконкурентоспособен.

      – С кем? – Удивился я.

      – Ну, да тем же Бродским. – Ответил Ментор.

      – Знаешь, я думаю, он писал бы по-другому и был бы вполне конкурентоспособен. Просто тогда этого достаточно было, он всё-таки первый. – Я усмехнулся.

      – Да, ты прав, но мне больше нравится его современник Лермонтов.

      – Никогда не зачитывался Лермонтовым, но почему-то знаю наизусть его стихотворение. – В подсобку вошла голая стриптизёрша и я начал читать стихотворение, а сам пялился