Исповедь Тамары. Премия им. Н. С. Гумилёва. Тамара Рыбакова

близки и как-то в особенности ей понятны и дороги стихи любимого поэта Максимилиана Волошина, которые она с особенным чувством, проникая в наши души, читала:

      «Пойми простой урок моей земли:

      Как Греция и Генуя прошли,

      Гражданских смут горючая стихия

      Развеется… Расставит новый век

      В житейских заводях иные мрежи…

      Ветшают дни, проходит человек,

      Но небо и земля – извечно те же».

      Как и её любимый поэт, сказавший замечательные слова «Из самых глубоких кругов преисподней Террора и Голода я вынес свою веру в человека», она, пройдя круги ада, сохранила любовь, светлое чувство к миру, к людям. О папе, когда он был в заключении (а мы его часто вспоминали, беспокоились, как он, где он, когда вернётся), мама сказала, опять же словами М. Волошина:

      «И бродит он в пыли земных дорог —

      Отступник, жрец, себя забывший бог».

      Мама и папа, после реабилитации, почему-то говорили не раз, что из двух персонажей – палача и жертвы – в наибольшей моральной опасности находится не жертва, а именно палач, поэтому всегда надо молиться не только за жертву, но и за палача. Тогда мне это казалось кощунственным. Теперь мне это видится в другом свете.

      Итак, моя мама Елена Ивановна Максимова родилась 4 июня 1913 года в Петербурге. Её родословная идёт от рода Сперанского Михаила Михайловича. Из детства она запомнила свою комнату – детскую, когда её мама Юля, невиданной красоты, с роскошными волнистыми волосами до талии, с папой, который в Юле души не чаял, жили на 4-й линии Васильевского острова. Когда маме было 4 года, случилось несчастье: Юля возвращалась поездом из Павловска, красноармеец назвал её дворянским отродьем, схватил за волосы, намотал на руку и вышвырнул на ходу поезда. Так Юля, моя родная бабушка, погибла из-за своего дворянского происхождения. Папа моей мамы был в отчаянии, не хотел жить. Уехал с маленькой дочкой в Сибирь, в шахтёрский городок Анжерка. Он, как и Юля, владел несколькими языками, но эти знания вызывали подозрение новой власти. Наконец, его пригрела женщина с двумя детьми, а маленькая, но чужая для неё девочка Лена оказалась совершенно ненужной, тем более что папа, каждый раз глядя на дочку, плакал. Новой жене это не нравилось. К счастью, в Анжерке жила благополучная молодая семья, детей Господь не дал. Они полюбили девочку и выпросили у её отца согласие на удочерение. Вскоре родной папа моей мамы умер от горя. Мама Юля занималась с маленькой дочкой на фортепьяно. Приемные родители инструмент покупать не стали, но отдали способную к музыке мою маму сосланной из Петрограда выпускнице консерватории Магде Францевне Мацулевич. Мама делала успехи. Окончила химический техникум, не оставляя музыку. Преподавала в школе литературу, химию. Классическая музыка не была тогда востребована в шахтёрском городе, поэтому мама играла для себя и своей учительницы.