Аккорды мракобесия. Книга первая. Василий Варга

за линию фронта в окопы, попадали в руки солдат, выходцев из крестьян и рабочих и зачитывались на собраниях под аплодисменты.

      – Правильно Лялин призывает, неча воевать друг с другом, надо брататься. Все люди – братья. «Наша партия выступает за поражение России в этой войне. Когда Россия будет положена на лопатки, большевики захватят власть и можно будет превратить империалистическую войну в гражданскую».

      Германские войска имеют успех на русско—германском фронте, затем русские войска теснят немцев. А почему бы не воспользоваться этими переменами в интересах мировой революции? Что, если поставить Россию на колени, разложить ее армию изнутри, свергнуть царя и захватить власть? А немцы, в знак благодарности, выделят средства, ибо кто может помочь осуществить гениальный замысел? Конечно, Германия. Германия должна победить Россию и большевики окажут ей в этом неоценимую услугу».

      Ленин не спал две ночи и составил план, (на основе плана Парвуса), которому суждено было осуществиться. Он собственно только ставил лишние запятые, да усиливал предложения повторением одних и тех же слов. Он украл у него этот план, так же как потом украдет лозунг у эсеров: Мир – народам, земля – крестьянам, фабрики и заводы – рабочим.

      В этих условиях встал вопрос: кто должен осуществить план Парвуса – сам Парвус или он, Ленин? На кого сделать ставку? На Парвуса? нет! где этот Парвус? Где Ганецкий, подать Парвуса и Ганецкого! Надо договориться. Ставка должна быть поставлена на него, на Ленина!

      Ганецкий прибежал, а Парвуса днем с огнем не отыскать.

      – Загордился, каналья. Судить его революционным судом, как ту проститутку, которая осмелилась оскорбить вождя мировой революции, то есть меня.

      – Владимир Ильич, – дрожащим голосом произнес Фюстернберг˗Ганецкий, видя, как увеличиваются желваки, как разглаживаются морщины на лице Ленина и выходят глаза из орбит. – Парвус собирает деньги с театров, которые ставят пьесу Горького «На дне» в Германии. Горький дал такое распоряжение, он хочет помочь мировой революции и своему другу, то есть вам Владимир Ильич. Двадцать процентов получает автор пьесы, двадцать Парвус, а остальные он приносит в партийную кассу, я вам уже говорил об этом. Максим Горький ваш друг, он друг мировой революции и мой друг. А вы хотели его за это повесить…, в знак благодарности, так сказать. То есть, я имею в виду Парвуса, нашего добытчика, спасителя революции.

      – Прохвост этот Горький. Надо, чтоб все деньги отдавал, как я, например. Ты мне целые мешки приносишь, а отдаю их на дело мировой революции.

      После удачно высказанной мысли, Ганецкий стал приглаживать пейсы, а когда он приглаживал пейсы, Ленин уже знал: Ганецкий хочет пить, у него пересохло в горле.

      – Ты не понимаешь шуток, Ганецкий! Мы с Горьким отдыхали на Капри и спорили, спорили. Он требовал, чтобы партия называла Маркса его настоящим именем Мордыхай, а я возражал. Маркс – это почти мир, а Мордыхай – паршивый еврей, ты понимаешь?

      Зиновьев, то бишь, Апфельбаум вернулся