Многоликий странник. Кирилл Шатилов

и он. Нечто вроде личного помощника. Наподобие Олака, слуги Локлана, если ты с ним знаком.

      Хейзиту вспомнился этот довольно неприятный тип, который был у Локлана на побегушках и отличался тем, что всегда делал все молча. Будучи слугой, то есть, полностью завися от своего хозяина, он умудрялся держаться со всеми остальными обитателями заставы независимо, если не сказать надменно.

      – Если он бежал вместе с нами, видать, Граки и в самом деле убит, – продолжал Фокдан. – Жаль. Сильный был виггер.

      – Его застрелили на моих глазах, – проговорил Хейзит, вновь переживая тот ужас от сознания собственной беспомощности и невозможности никому помочь.

      Они шли некоторое время, глядя по сторонам и думая каждый о своем.

      Фокдан не стал делиться со слишком неопытным еще в подобных тонких вопросах спутником уже давно донимавшими его сомнениями. На память ему пришел разговор, произошедший между ним, Гейвеном и Олаком сразу после первого, успешно отраженного нападения на заставу, когда все решили, будто Граки погиб. Фокдан за глаза назвал тогда Олака «крысой, почувствовавшей дохлятину». На самом деле дружба его отца, Шигана, с Граки в свое время сблизила Фокдана и Фейли. При всей своей скрытности Фейли умел с теми, кому доверял, быть откровенным, и потому Фокдан оказался первым и, вероятно, единственным, кто услышал от него не слишком воодушевленные слова, когда к ним на заставу пожаловал с многочисленной свитой сын Ракли. Фейли ко всему относился скептически и ничего не принимал на веру, а потому, несмотря на то, что большинство эльгяр восприняли приезд Локлана как добрый знак, он сделал собственный вывод и придерживался его впредь: Ракли выискивает промахи в руководстве заставами, причем специально, чтобы сменить опытных, но по тем или иным причинам неугодных ему предводителей своими людьми. А кто лучше справится с этой ролью, чем его сын, тем более единственный? Фокдан не спорил, однако Локлан был ему симпатичен и не производил впечатления преследовавшего собственные выгоды подлеца, каких в последнее время, как он догадывался, в замке развелось предостаточно. Произошедшие на заставе вслед за приездом Локлана события иначе как подозрительно необъяснимыми назвать было трудно. Среди племен шеважа должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы они напали на заставу так, как это получилось во второй раз. Мало того, что они в одночасье научились управлять огнем и изготавливать огненный стрелы – а иначе как объяснить, что чуть ли не за день до этого никакого огня у штурмовавших ворота и в помине не было? – так они еще и изменили своей извечной тактике: нападать большим числом, но не по всему фронту, а в одном месте и притом открыто. По сути эти их дикарские привычки спасли жизнь не одному вабону. И вдруг все переменилось. Новые возможности оружия повлекли за собой резкую смену тактики нападения: стрельба наугад, из-за стен, по всей их длине. И куда смотрели в это время стражники, у которых под носом враг разводил костры и поджигал стрелы? Причем, если судить по количеству