Всадники Ветра. Бай Айран

ледяной прохладой ручейка и была вполне этим удовлетворена. Вскоре до меня донесся запах готовящегося мяса, которое мятежно плавало в кипящей воде. После того, как мясо почти приготовилось, повар со знанием дела добавил соли и пшена. Улыбнувшись, я решила до ужина проведать Уэн.

      Я нашла служанку, складывающую мою одежду в сумке. Она предложила мне чистую рубаху, но я решила, что лучше надену ее с утра.

      – Миледи, ужин готов, – сообщил мальчик-грум Том, и мы вместе с Уэн отправились к костру.

      Пока я отсутствовала, вокруг него образовались удобные места для ужина. На небольшой возвышенности, состоящей из скамеечки и подушек, сидел менестрель и с важным видом настраивал свою арфу, подкручивая, подделывая струны и выверяя нужный звук. Наконец, он довольно улыбнулся, отложил инструмент и принял чашку, наполненную кашей с мясом, и кусок хлеба с добрым ломтем сыра. Довольный арфист причмокивал свой ужин и улыбался мне поверх чашки.

      Я устроилась возле отца, получив свою горячую порцию густой похлебки на мясе. Несмотря на всю свою простоту, блюдо получилось на удивление вкусным. Приятный запах мяса, сдобренная маслом каша и почти свежий гречишный хлеб в сочетании давали массу интересных вкусов. Горячий чай с травами стал прекрасным завершением ужина. От еды приятно потяжелело в животе, и мягкое тепло разлилось по всему телу. Онливан взял свою арфу, дождался тишины и начал протяжную песню:

      Они не серчают на капризы природы,

      И рвут свои цепи в достижении свободы,

      И жаждет их сердце колючего ветра,

      Но властью его не поделятся с кем-то.

      Я подняла пораженный взгляд на арфиста, но Онливан меня вовсе не замечал, а продолжал свою странную, манящую песню. Дрожь пронзила меня с ног до головы, будто его слова звали меня к себе.

      Земля для них потеряла свой цвет,

      В лучистых глазах находят тот свет,

      Что ярким огнем полыхает в душе,

      В их мире нет места для мелких мышей.

      С каждой новой строчкой в душе что-то уверенно поднималось, сначала душило, а потом вдохновляло все мое внутреннее «я». Ничего не понимая, я с мольбой глядела на старика, но он упорно не прекращал своей странной песни.

      И горы для них будто куча песка,

      И ветер давно не режет глаза,

      А сила могучая полыхает в руках,

      И вовсе неведом обжигающий страх.

      Эти строки заставили меня занервничать, а воображение сплестись в невероятный узел. Кто это? Боги? Люди? Птицы? Кто способен на такое? Что это за неведомое чудо, о котором так вдохновенно поет менестрель?

      Власть без границ доступна лишь им,

      И мы так летать хотим как они…

      Старик замолчал. Лишь плавные и переливчатые звуки арфы заканчивали эту необычную песню. Если тогда на дороге я лишь предполагала, что арфист обладает какой-то магией, то теперь я была абсолютно