Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя. Эдуард Тополь

военный союз Франции и Пруссии?

      БИСМАРК (листая меню). Наоборот, мой друг. Хитрый лис, этим крестом он открестился от всяких с нами союзов. И, вообще, этот самозванец Луи Наполеон Третий мне совсем не импонирует. Он такой же потомок Бонапарта, как я – римского императора! Вы знаете, чей он сын?

      ОРЛОВ. Брата Наполеона Бонапарта.

      БИСМАРК. Ничего подобного! Гортензия, его мать, понесла его вовсе не от своего мужа – брата императора, а от голландского адмирала Веруэля! А я, как вы знаете, роялист, я за чистую королевскую власть.

      ОРЛОВ. Тогда… Поскольку ваш король и наш император – родственники, может, мы обсудим союз России с Пруссией?

      КЭТТИ (прижимаясь к Бисмарку). У вас такие сильные руки! Когда вы приедете к нам, я сыграю вам все ваше любимое, даже Бетховена!

      ОРЛОВ (Бисмарку). Обсудим?

      БИСМАРК. Союз? Зачем? Чтобы все об этом трубили? (Кладет руку на руку Кэтти) Зачем делать из Пруссии честную женщину, когда жизнь во грехе дает нам такие преимущества? (Официанту). Мсье, нам, конечно, «петуха в божеле», а также русскую икру, луковый суп, форель, телячье жаркое, тушеную зайчатину. Короче, несите все меню, бургонское вино, портвейн и шампанское.

      Входит АВТОР с книгой.

      АВТОР (читает). «В то время в Европе Бисмарку не было равных по уму. Короли и императоры не умели думать или не умели действовать, австрийский Франц Иосиф был слишком неопытен, Луи Наполеон слишком изношен, Александр слишком равнодушен, Вильгельм, Виктория, Виктор Эммануил слишком посредственны, Горчаков слишком тщеславен. Только в Пруссии был политический гений…» Эмиль Людвиг. «Бисмарк».

      Затемнение.

      Бисмарк в одиночестве сидит за столом.

      Из левой кулисы входит КЭТТИ в пеньюаре и со свечой.

      КЭТТИ. 29 ноября 1862 года. Дорогой дядюшка, в Париже час ночи, весь дом спит, а мне не спится, и вот решила вам написать. (Ставит свечу на лежак) Николай, как вы знаете, уехал в Петербург. А я только что вернулась домой с концерта, где слушала Мендельсона, и теперь нахожусь под таким впечатлением, что оно заставляет меня бодрствовать, и я вспоминаю наши волшебные недели в Биаррице. Я очень тоскую… часто закрываю глаза и представляю наш грот, утес и ажурную скалу… Быть может, по милости Божьей, мы сможем снова насладиться всем этим следующим летом… От всего сердца жму вашу руку…

      БИСМАРК. Берлин, 28 января 1863 года. Дипломатической почтой. Моя дорогая племянница! Я тяну свинцовые кандалы своей убогой службы; иногда мне не хватает и пары минут для завтрака, и если сегодня я нашел время для переписки, то это потому, что должен присутствовать на дебатах в Ландтаге и слушать дерзкие речи, на которые обязан отвечать. Депутат Рудольф Вирхов – врач, противник монархии и большой говорун – обвиняет меня в нарушении законов, своевластии и прочих грехах. (Достает портсигар) А я тем временем утешаю себя тем, что открываю портсигар, где вижу веточку оливы с террасы в Авиньоне. Немецкая сентиментальность – скажете вы, но это неважно. Однажды я смогу показать вам эти маленькие сувениры как память о радужном времени, по которому я скучаю, как о потерянном рае…

      Слуги