Культ смерти. Алексей Егоров

от писка насекомых чесались все укусы. Воспоминания о холодных катакомбах Храма, где Минурт провел детство, оказались бесполезны.

      Когда в мукомольне над Храмом люди плавятся от жары, мистики наслаждаются покоем в темных кельях. Свет им не нужен. Годы практик научили чувствовать тьму, замечать ее оттенки.

      Так пустынный воин по цвету песка может определить путь.

      Сейчас Минурт хотел вернуться в прохладу подземной тьмы. Окружать его будут не проклятые комары, а знакомые жуки, не опасные для служителей.

      Мечты развращают, отвлекают человека от цели. Минурт это понимал, в начале пути предполагал, что готов к трудам. Но дорога выматывала быстрее, чем рассчитывал мистик. Взятая у крестьян в дорогу снедь, закончилась. Вскоре к недосыпу добавится голод. Человеческая природа берет свое, в душе разгорается огонь, характерный для тиринца.

      Разбавленная с уксусом вода кончилась. Приходилось пить из встречных источников. Вода, с виду чистая, оказалась не такой уж хорошей.

      Минурт получил еще расстройство. Путь до Циралиса сбил с него спесь, холодную отстраненность.

      К воротам полиса он подошел уже взбешенным человеком, проклинающим все, что видел.

      Ворота не держали закрытыми. Чужак мог бы не заметить перемен, что внесла война в жизнь полиса. В Циралис втягивался поток крестьян, везущих продукцию на рынок. Война только полыхнула. Слишком далеко, чтобы ее ощутить здесь. Обыватель видел в ней возможность обогатиться. Возрос спрос на продовольствие, хворост, тростник – все, рождаемое землей. Люди несли ресурсы в Циралис, а возвращались домой или с монетами, или с ремесленными изделиями.

      Пройдет немного времени, они поймут, что еще не заплатили истинную цену.

      – Расступитесь! – приказал Минурт, расталкивая крестьян.

      Завязалась перепалка. Никто не способен переспорить тиринского торговца, искушенного в ораторском искусстве.

      Против любого воина слова всегда с успехом выступает грубая сила. Кулаки заставили замолчать Минурта. Чужака выбросили с дороги прямо в пыль. Сливная канавка была замусорена, многие путники прямо в нее справляли нужду.

      Наблюдавшие за перепалкой стражи, не вмешивались, пока чужак не выбрался из канавы. Не сдерживая ухмылок стражи направились к Минурту.

      В связи с войной посты на воротах были усилены. Стражи еще не потеряли человеческий облик, не обворовывали крестьян. Пришедший по суше чужак скорее вызывал у них удивление, чем подозрительность.

      – Иди-ка сюда, кучерявый! – приказал страж.

      Минурт сдержал желание отряхнуть грязь. Стоящие перед ним люди хотят видеть его униженным. Враг, как они его представляют, только так должен выглядеть.

      – Кто такой?

      – Минурт, сын Сэина. Торговец из Тирина.

      – Торговец? Так море с той стороны, – страж указал себе за спину.

      – Мой корабль попал в бурю, вынесло на скалы. Я потерял все. Добрые гирцийцы дали мне эту одежду и накормили. У меня не осталось ничего.

      – Ах не осталось.