Вольный стрелок. Михаил Серегин

их было сразу две? Ну а я что говорил… дай пару девочек. Вот-вот. Да, на ночь их мне. Знаешь что, Петр Иваныч… отлучу от церкви. Тогда лады? Пришли с ними пару бутылок «Джека Дэниэлса», а то я уже водяру жабаю. Воистину так, сын мой. Аминь.

      Отец Велимир положил трубку, а Свиридов свалился на диван и захохотал, глядя на самодовольное лицо своего бывшего товарища по «Капелле».

      – Мне всегда нравилось, как ты говоришь по телефону, – наконец судорожно выдавил он, едва удерживаясь от нового приступа смеха.

      – А что? – на всю квартиру рявкнул Фокин. – Я сказал, как ты мне советовал… как ты говорил, уловка просто детская и потому действенная. Ну вот, сработало… а ты ржешь, богохульник.

      – И когда же этих двух мымр, которые развлекали вчера Бахчу, довезут сюда вместе с твоим «Джеком Дэниэлсом»… Кстати, на кой черт ты его заказал?

      – Через полчаса. – Афанасий походил по комнате, потом достал откуда-то из угла бутылку пива и одним махом залил в глотку, как горючее заливают в бензобак.

* * *

      Вечер в самом деле выдался на редкость удачный, как потом говорил Свиридов. Отец Велимир успел надраться до самых что ни на есть богохульственных зеленых чертиков раньше, чем гоблиновидный шофер привез двух весьма миловидных дам полусвета, которых Фокин заказывал на правах вечерней трапезы. Владу пришлось в экстренном темпе приводить его в чувство, потому как алкогольно-декадентский регресс жизнедеятельности преподобного забулдыги определенно не входил в его планы.

      – «Нимфа» раз-зи товар-р дает, туды ее в качель, – пробормотал тот в лицо сморщившейся девицы, очевидно, представившей перспективы тесного общения с подобным лицом мужеского полу. Очевидно, у отца Велимира прорезалась острая литературно-ностальгическая чесотка.

      Впрочем, бывший агент элитного киллерского отдела «Вагнер АУ-62» умел приводить себя в чувство.

      Уже через десять минут он откупоривал бутылку вина, бодро извлеченную им из холодильника, и словоохотливо и довольно удачно – судя по веселому серебристому смеху девиц – шутил, то и дело благословляя их огрызком огурца.

      По мере того, как убывало вино в бутылках, багровело лицо и до этого не отличавшегося особой бледностью кожных покровов отца Велимира, таяла и одежда на пьяно хихикающих девицах, которые и изначально не были отягощены ею. Когда же на них остались одни кружевные черные чулки, туфли и нечто вроде наплечных накидок, Свиридов поднялся и с серьезной миной спикера Госдумы Геннадия Селезнева проговорил:

      – Дорогие дамы. По просьбам трудящихся надо определить регламент сегодняшнего вечера. Любителям группенсекса предлагаю на время пересмотреть свои пристрастия.

      – Да я и не люблю групповухи! – пискнула одна из девушек. Владимир сурово посмотрел на нее и взял бокал с остатками вина. Потом поймал взгляд Фокина и утвердительно кивнул: сделано.

      – Вот и згр-рабно, – на жуткой смеси русского и польского прорычал тот и буквально насильно влил остатки находящегося в бутылке