Панджшер навсегда (сборник). Юрий Мещеряков

ж каким идиотом надо быть. От своих, что ли, отбился, но автомат-то с собой всегда. Зря он так. Его теперь мать дома ждет, а если его не опознают, так и будет числиться без вести пропавшим, а матери каково?»

      Ремизов по своей конституции выглядел скорее сухощавым, чем плотным и крепким, но четыре года в училище сделали свое дело, тело обросло мускулатурой, стало выносливым, и теперь он молился на свою альма-матер, по-настоящему оценив все, что она ему дала. При всех адских нагрузках, теряя в весе, он продолжал чувствовать себя уверенно и спокойно. Спасибо тебе, физическая подготовка, спасибо вам, тактика и топография, что бы я делал без вас в горах. Последний эпизод казался ему досадной нелепостью и через час почти пропал из памяти, оставив одно краеугольное решение: надо драться, война не терпит слабых, она их пожирает.

      На каменистом участке Марков догнал Ремизова.

      – Арчи, – его глаза за стеклами очков казались огромными, – у Рыбакина ЧП.

      – У «полковника»?

      – Вряд ли он станет полковником, у него пять солдат пропало. Ушли с поста.

      – Как это ушли? Куда? Это же Афган, здесь же война, куда тут уйдешь? – Он не сразу понял, о чем ему сказал Марков, в его рассудительном, практичном представлении о жизни такого попросту не могло быть.

      – И я про то. Рыбакин дембелей себе на пост набрал, ну ты знаешь, какая у него свита. А вчера утром, пока он спал после ночного дежурства, они спустились с высоты в соседний кишлак помародерствовать.

      – Теперь это в наших традициях.

      – Кишлак пустой, людей нет, барахла всякого полно, раздолье.

      – Вот сволочи! Мы за эти дни, пока они на солнышке грелись, десятки километров по горам и минам намотали, а они поразвлечься захотели. – Досада и злость вспыхнули намного ярче возникшего вначале сочувствия. – Эх, Толик… Что же ты натворил?

      – Артем, так уже сутки, как их нет.

      – До них не дошло, куда они попали, здесь в наряд вне очереди не ставят, на губу не сажают. Узбеки, наверное?

      – Похоже, что узбеки. Они чувствуют себя здесь как дома.

      – Точно. Все дерьмо наружу лезет. В Термезе из полка, как тараканы, разбегались и тут начали.

      – Он думал, они вернутся вот-вот, не доложил. Ты знаешь, как бывает.

      – Знаю. Он думал, что они «порядочные», проведут небольшую рекогносцировку, прихватят чего-нибудь по мелочам и вернутся. А они решили по-своему. Ну Толик, ну организовал службу. Допрыгался, «полковник».

      – Злой ты все-таки, Артем.

      – Какой есть. А ты добренький. Повозился бы с этим трупом, меня чуть не вывернуло, а моим-то бойцам досталось. Миша, это же трибунал!

* * *

      Термез. Середина октября. Они больше часа стояли на плацу. Таков порядок, после завтрака весь полк выстраивается для развода на занятия. Построились, доложили командиру, и – вперед, кто на полигон, кто в учебные классы… Да не тут-то было. Еще только утро, а четверть полка уже куда-то разбежалась, вот командир полка в воспитательных целях и держит