Брат. Николай Дронт

же из комнат выглядывают бдительные старушки. Я вежливо здороваюсь, и они скрываются обратно. Был бы не один, обе бабуси точно прошествовали бы на кухню, разглядеть в подробностях, что, как и с кем я пришёл. Ко мне относятся нейтрально, а вот с другим соседом они сильно не дружат. Сразу после его заселения в квартиру попытались высказать недовольство Грише, это жилец, который вместо тёти Паши вселился. Причина – в первый же день привёл к себе женщину. Но мужчина их так обложил матом, что теперь при нём они сидят и молчат в тряпочку.

      Сосед вообще делает в квартире что считает нужным. Например, сразу после ремонта в своей комнате стал разбирать общую кладовку. На нашей кухне есть такая. Обе пенсионерки были против. Гриша разложил в коридоре, наверное, тонну разных ржавых вёдер, шаек, тазов, корыт, стиральных досок и всего такого прочего, часто дырявого и обязательно помятого. Спросил: «Надо? Берите!» Бабуськи не взяли, но обиделись. Тряпок из кладовки набрался чуть не мешок. Ещё там нашёлся огромный сундук с плоской крышкой, сказали, на нём было положено спать кухарке. В сундуке лежал тяжеленный велосипед без колёс, понятно, тоже ржавый, и части от разобранной швейной машинки. Алевтина Кондратьевна, из первой комнаты, её помнила. Машинка была уже разобранной, когда Хрущёв в Америку летал.

      Целую неделю квартиру лихорадило, зато кладовка стала пустой и чистой. Гриша забрал себе древний угольный утюг, а мне пытался подарить два чугунных, но я их не взял. Розе, молодой соседке с ребёнком, хотя она еврейка, всучил форму для кулича в виде креста. Алевтине Кондратьевне толстую подшивку дореволюционных газет, а бабе Дусе, из второй комнаты, бронзовый подсвечник и отвергнутые мною утюги.

      Обрывки проводов, куски стёкол, кривые отвёртки, молотки без ручек и прочий подобный хлам растворился в недрах ближайшей помойки. Хорошее дело сделал человек, но оценил его только я один. Даже Роза ругала Гришу за самоуправство.

      В качестве пережитка прошлого, на нашей кухне было две лампочки, и включались они двумя выключателями. Один был четвёртой комнаты, то есть Гришин, другой пятой, то есть мой. Идея такая – заходишь на кухню, включаешь свой выключатель, соответственно, платишь только за свой свет, ведь провода идут к твоему личному счётчику. На соседней кухне было три выключателя. Думаете, маразм? Не скажите… Баба Дуся никогда не включала свою лампочку, если горела соседская. Зачем? Ей и так светло. Розе было всё равно, а Алевтина Кондратьевна в таком случае выходила из кухни и выключала свой свет. И наоборот, никогда не включала, если горела лампочка бабы Дуси. Если горела лампа Розы, то зажигала, считая, что Роза честная, не пользуется чужим электричеством на халяву.

      Раньше в коридоре, туалете и ванной было по пять выключателей, но почему-то вдруг, ещё до переезда бабушки, решили оставить по одному и платить по общему счётчику, конечно, пропорционально числу проживающих в каждой комнате. Не знаю… Может, пересчёт платы за электричество был для старушек одним из немногих развлечений?

      Так вот, при подведении итогов за февраль