Рассказы геолога. Книга 2. Виктор Музис

практически не занимается, и что с ней делать, она не знает. На мои слова, что у нас нет пианино, учительница сказала, что мы можем заниматься в любом классе, где есть пианино, и который не занят. Учительница, оказалась, москвичкой, что здорово поубавило мой внутренний гонор.

      Удивительно только, почему дочкой не занималась супруга, пустив все на самотек. А что еще было делать в поселке вечером, вот, знай себе, уделяй ей побольше внимания. Удивительная беспечность…

      И вот с утра я шел в лабораторию исправлять Шишковскую чехорду в пробах, а вечером шел в школу и, выбрав пустой класс с пианино, занимался с ней по музыкальным заданиям. Не знаю, насколько улучшились наши музыкальные знания, но отношение к нам улучшилось. А когда мы собрались уезжать, то учительница попросила меня передать небольшую посылку ее родным в Москве. Видимо, какой-то гостинец.

      УНИВЕРМАГ

      Когда мы впервые возвращались из школы, дочка сказала:

      – Пап! Пойдем я тебе что покажу!..

      И мы зашли в промтоварный магазин, где дочка подвела меня к прилавку с бижутерией и застыла перед этими «сокровищами» за стеклом на уровне ее глаз. Глаз, открытых и застывших в немом восхищении. Сверкающие камешки, золотые колечки, цепочки и гирлянды разноцветных бусс, буквально заворожили ее, будто то драгоценности пещеры «Али-Бабы».

      Потихоньку перебирая и перекладывая беспорядочно разложенные Лешкой пробы, я укладывал их по порядку по номерам и готовил новые ведомости. Вечером занимался с дочерью в школе. По дороге к дому продолжали заходить в универмаг, позволяя дочери полюбоваться на ювелирные «сокровища»…

      ПЕЧКА

      А вот в доме я переналадил топку железной печки из бочки 200-ки. Дом был, на сколько помню, бревенчатый, на две комнаты и с прихожей, где стояла в горизонтальном положении печка. Тепло дом держал, но вот топить печку женщины совсем не умели. В первый вечер, придя домой с работы, они набили печку дровами так, что я не мог заснуть от жары. Топить я стал сам. Дрова не колол, а клал на угли пару жердей, и, по мере их прогорания, подкладывал еще одну жердь. Печь держала постоянную температуру, ночью только нужно было один раз встать и подкинуть в печку жердину… Но это было для меня делом привычным.