Маятник Судьбы. Владимир Юрьевич Харитонов

или не захотели связываться с авторитетными в институте жуликами. Поговорили мы со своим бывшим командиром; оказывается, он подробно знал о моей «душевной беседе» с его заместителем, поэтому особо отпираться не стал и доплатил по триста пятьдесят рублей. Но – только тем, кто был со мной, хотя практически до каждого участника дальней командировки мы довели причину и результат беседы с бывшим и непорядочным командиром студенческого отряда. Никто ничего предпринимать не стал; вот если бы за них кто-то сходил и восстановил справедливость, тогда они сказали бы спасибо. Даже с милицией никто не захотел связываться.

      Тяжелые думки в «склепе» легко объясняют, почему с правоохранителями никто не хочет иметь дел не по крайней необходимости…

      В студенческие годы мы любили давать друг другу клички, и у меня она была – производная от моей фамилии. Кстати, вот как, иногда, появляются прозвища. Определенная компания учащихся, и я в том числе, любили собраться в одной из комнат общежития и поиграть в карты. Немудреная игра, называлась «трынка», это когда делят на игроков по три карты, каждый кладет на кон деньги – чем больше, тем страшнее партнерам-конкурентам. На этом и строится блеф (большие наличные подразумевают хорошие карты), а затем смотрят, у кого больше очков, тот и выиграл всю казну, лежащую на кону. Как – то во время игры в комнату вошел Юра Березкин. Внешне он выглядел полным, был всегда при костюме, как мы говорили, директорской наружности. Юра протянул руку, чтобы поздороваться с нами, но при этом наткнулся на стоявший, на полу чайник, посмотрел вниз и озадаченно произнес «чайник!».

      Все засмеялись. А в итоге до конца обучения Березкин был «Чайником».

      В тюрьме же для получения прозвища – «кликухи» надо было пройти целый ритуал. Безусловно, самых низких каст зэков это не касалось. Претенденту на «погоняло» в его камере предлагалось несколько их вариантов, он выбирал, а вечером, после проверки, озвучивал ее через окно громким криком.

      Если же не хватало собственной фантазии, надо было крикнуть в окно: «Тюрьма, тюрьмушка, дай мне погремушку».

      И всегда находился тот, кто озвучивал «кликуху», как правило, не оскорбительную, но прилипала она к человеку на всю оставшуюся жизнь…

      С игрой в карты связаны еще два случая, о которых я бы хотел поведать. Был такой студент, и большой любитель поиграть в «трынку», по фамилии Полетаев. Высокий, очень здоровый внешне, деревенский парень с густыми цвета соломы непослушными волосами на голове. Сельская простота парня, граничащая с грубостью, заставляла всех нас относиться к нему с осторожностью. Когда нас набиралась полная команда для игры в карты, мы запирались изнутри и никому не открывали. Зная это, деревенский богатырь мог запросто выбить дверь ногой и войти. Обычно замечания ему никто не делал – опасались. Но однажды он мне сильно помог. И не столько физически, сколько морально.

      С нами в институте учился один узбек, с которым у меня возникли полемические разногласия