Иной. Тим Волков

      Я дернулся, пытаясь высвободить связанные за спиной руки, но пеньковая веревка не поддалась. Лишь сильнее заныло плечо, отбитое дуболомами-охранниками при первом допросе.

      – Растуды тебя в шестеренки! – пропыхтел палач, тщетно пытаясь провернуть заклинивший механизм.

      И принялся остервенело пинать неугодное устройство.

      Всю прошлую ночь лил сильный дождь. Деревянные передачи и упоры отсырели, разбухли и теперь никак не хотели крутиться. Палач же, напротив, желал этого сильнее всего. Это отчетливо читалось в его уставших заплывших глазах, злобно взирающих на меня из вырезов черной маски. Скорее бы уже вздернуть очередного гада и идти отдыхать.

      Едва представил я эту картину – вишу, дергаюсь, язык на бок вывалил, глаза выпучил, – как тут же прошла боль в плече. Руки начали напрягаться сильнее, пытаясь расслабить, хотя бы чуточку, крепкие узлы.

      – Видимо боги не хотят твоей смерти, Харпер, – произнес в полголоса прокурор, сверкнув глазами на палача.

      – Ваша истина, господин первый прокурор! – прошептал я, вымучивая улыбку. – Не хотят. Так может и не надо тогда злить богов?

      Прокурор звонко рассмеялся.

      – Нет, я правду говорю! Богов злить – себе вредить. Житейская мудрость, всем известная. А я и живой еще сгожусь.

      – Кому ты сгодишься, пес паршивый?! – резко переменившись в лице, зарычал прокурор. – Мне? Или королю? Или его младшему брату, чью жену ты соблазнил?

      Прокурор вдруг подошел ко мне в плотную, схватил за грудки и как следует тряхнул. Его рыбьи глаза уставились на меня. Широкий рот перекосился.

      – Все было по обоюдному согласию… – уточнил я, отстраняясь назад, насколько позволяла веревка.

      – А вазу ты украл тоже по обоюдному согласию? – брызгая слюной, крикнул он в лицо.

      – Это была благодарность его жены!

      – Тебя зарезать надо было там же, а не вот это вот все, – прокурор кивнул на площадь. – Устраивать.

      Я не стал возражать. Пытаться объяснить человеку что-то, когда у самого петля на шее болтается, неблагодарное дело. Уж лучше промолчать, от греха подальше.

      – Ну, что там у тебя? – повернулся прокурор к палачу. – Долго еще возиться будешь?

      – Дык шестеренки, растуды их! – промычал тот, пнув ногой по механизму. – Не хотят вертеться!

      – Это у тебя в голове мозги не хотят вертеться! Смажь салом или маслом – и все у тебя пойдет!

      Палач почесал затылок, согласился:

      – И то верно, – и вдруг, задумавшись, спросил: – Только, это самое, где мне сало взять то?

      Прокурор злобно зыркнул на него, прошипел:

      – Я сейчас с твоей задницы сало срежу! Пошел прочь с глаз моих, идиот!

      Палач вновь принялся остервенело осыпать механизм пинками. С каждым новым ударом шестеренки со скрипом немного проворачивались. В какой-то момент я даже почувствовал, как пол подо мной стал по чуть-чуть разъезжаться.

      – Что, запахло жареным? – улыбнулся прокурор.

      – Пока только вонью изо рта, господин прокурор, запахло. А больше ничего не чувствую, – придурковато ответил я.

      Молить бы мне сейчас о пощаде, рыдать и давить на жалость… но ничего это я не делал. От страха принялся глупо шутить и подначивать своих убийц. Боги, остановись же, Харпер, остановись!

      Страх – странная штука. Кого-то он делает молчаливым, кого-то, напротив, заставляет кричать. А меня превращает вот в такого идиота, не способного держать язык за зубами.

      – Что?!

      Прокурор вытянулся в лице, выпучил зыркала, словно и ему сейчас на шею повесили петлю и как следует затянули.

      – Что ты сказал?!

      – Говорю…

      Тяжелый удар в живот заставил подавиться словами.

      Крепко отвесил, ничего не скажешь. Поставленный удар. Сразу видно, что за плечами долгие годы тренировки на других заключенных.

      Я застонал. Но даже согнуться не получилось, чтобы хоть немного унять адскую боль – удавка не дала этого сделать.

      – Еще тебе прописать?

      Я что-то промычал в ответ.

      – Долго там? – вновь крикнул кто-то из толпы. – Дождь опять намечается. Мокнуть не охота.

      – Вздерните его уже наконец! Сколько можно ждать? – крикнул второй и швырнул в меня гнилой помидор.

      Я глянул на стоящих. Собралось много всякого сброда, не только людей, но и отщепенцев с иных рас – вампиров, урлов, варлагуннов и даже парочка гномов. Их сильное желание увидеть мою скорую смерть понятно. На мне вон какие башмаки кожаные, ладные, и штаны еще вполне себе ничего, и ремень с рубашкой. Чего добру пропадать?

      А вот непонятно мне было совсем другое. Как так все получилось? Как угораздило меня попасться? Ведь известно каждому – Харпер Тень неуловим. Как ни старайся, сколько ловушек не расставляй, сколько бойцов не ставь в караул – все равно не поймаешь полуночного вора и плута.

      А тут вдруг