Не говори никому. Беглец. Харлан Кобен

оказывалось мрачнее предыдущего, не вызывая ничего, кроме головной боли.

      – Салют, док!

      Ко мне подскочил Тайриз Бартон, одетый в мешковатые штаны и невероятных размеров спортивную куртку, ужасающее творение какого-то новомодного дизайнера.

      – Привет, Тайриз.

      Мы обменялись рукопожатием, похожим на танцевальное па, в котором он вел, а я подчинялся. Ти Джей, шестилетний сын Тайриза и его подружки Латиши, страдал гемофилией. Кроме того, мальчик был слеп. Впервые мы встретились, когда ребенка доставили сюда на «скорой», а отца чуть не арестовали, Тайриз до сих пор уверен, что в тот день я спас жизнь его сыну. Некоторое преувеличение, на мой взгляд.

      Хотя кто знает…

      С тех пор парню казалось, будто это сделало нас друзьями, как льва и мышь из притчи. Причем Тайриз был львом, а я – мышью, вытащившей занозу из его лапы. Заблуждение с его стороны.

      Парочка никогда не была жената, тем не менее Тайриз был одним из немногих иногда появлявшихся здесь отцов. Бросив наконец мою руку, он сунул мне две стодолларовые купюры с изображением Бена Франклина.

      – Хорошо следите за моим сыночком, а? – подмигнул он.

      – Конечно.

      – Вы – самый лучший доктор!

      Любящий папаша протянул визитку, на которой не было ни имени, ни адреса, ни места работы. Только номер сотового телефона.

      – Если что-то понадобится, звоните.

      – Обязательно.

      – Что угодно, док, – снова подмигнул Тайриз.

      – Спасибо.

      Я спрятал деньги. Этому ритуалу было уже шесть лет. За это время я видел здесь немало наркоторговцев, но ни один не прожил так долго, как Тайриз.

      Конечно, я не оставляю себе деньги, а отдаю их Линде для ее фонда. Согласен, подарок сомнительный. Только пусть уж лучше деньги уйдут на благотворительность, чем на наркотики. Понятия не имею, насколько богат Тайриз. Однако видел, что он постоянно меняет машины, предпочитая покупать «БМВ» с тонированными стеклами, а гардероб его сына составляют вещи, каждая из которых стоит больше, чем все содержимое моего шкафа. Увы, мать мальчика попадает под программу «Медикэйд», и он наблюдается у нас бесплатно.

      Идиотство, согласен.

      Мобильник Тайриза заиграл бодрый хип-хоп.

      – Простите, док. Дела-делишки.

      – Понимаю, – вновь согласился я.

      Иногда все это страшно бесит, да только вот дети… Они болеют. Не стану восклицать, что любой малыш чудесен. Порой приходится лечить ребятишек, при одном взгляде на которых делается понятно: ничего хорошего из них не выйдет. И все-таки даже они слабы и беззащитны…

      Поверьте, я видел такое, что перевернуло бы ваше представление о человеческом роде. И поэтому стараюсь сосредоточиться на детях.

* * *

      Вообще-то, я должен был работать до двух, но из-за проклятого допроса пришлось задержаться. Фотографии не давали покоя, избитое лицо Элизабет маячило перед внутренним взором.

      Кто же ее сфотографировал?

      Ответ пришел сам