Цветные этюды. Денис Игнашов

людям, они устроили меня на работу. Вырос, закрепился, а теперь уважаемый бюргер… Только вот с языком вечные проблемы. – Горохов поморщился. – Никак не могу освоить на должном уровне их тявканье, приходится держать секретаршу-переводчицу.

      – А как же ваша семья? Она здесь, в Германии? – спросил Елагин.

      Горохов помрачнел.

      – Нет, – глухо отозвался он и опустил голову. – Они остались в Ярославле: жена, сын и дочка… Все в России. – Горохов нервно барабанил пальцами по столу. – Даже ничего не знаю о них. Вот уже девять лет прошло.

      – Надеюсь, вам удастся их увидеть, – сочувственно произнёс Елагин, понимая, что говорит о неоправданных, фантастических вещах.

      Они помолчали. Елагин, ожидая, поглядывал на Горохова; тот как будто ушёл в себя и, отвернувшись в сторону, смотрел мимо него невидящим задумчивым взглядом. Возвращение к разговору было достаточно неожиданным для Елагина.

      – А у вас есть дети? – вдруг спросил Горохов, резко повернувшись к тому.

      – Я не был женат, и у меня нет детей, – признался Елагин.

      – Как же вы так? – откровенно удивился Горохов.

      Елагин чуть сдвинул брови и кашлянул.

      – Не пришлось, – ответил он с некоторой неловкостью за своё холостое положение.

      – И сколько же вам лет?

      – Сорок три года.

      Горохов не без укоризны покачал головой.

      – Однако стоит вам подумать об этом, остепениться как-то… Возраст, всё-таки, обязывает.

      Взгляд Горохова скользнул куда-то за спину Елагина, глаза бывшего командира балаковцев вмиг ожили и подобрели. Елагин обернулся: к их столику приближалась элегантная дама в сером костюме. Она подошла ближе: каре тёмных волос, открытый взгляд чёрных глаз, немного смущённая полуулыбка. Елагин поднялся из-за стола.

      – Позвольте представить, – произнёс Горохов, – Серафима Васильевна Окунева, мой секретарь.

      Елагин озадаченно взглянул на женщину, потом на Горохова – фамилия была знакома, но… возможны ли подобные совпадения?

      – Это вдова капитана Окунева, погибшего в Вольске, – развеял все сомнения Горохов. – Вы помните капитана Окунева, командира роты самарцев?

      В голове словно привидения прошлого всплывали образы лета-осени восемнадцатого: штурм Вольска, гибель самарцев, станция Кинель, несостоявшаяся встреча с вдовой, ранение…

      – Да-да, конечно помню, – с волнением сказал Елагин, видя, что пауза неестественно затянулась.

      Тот вечер прошёл в тёплом, дружеском общении, он был посвящён российским воспоминаниям изгнанников, но Елагин так почему-то и не решился рассказать о своей роковой поездке в Кинель, к Серафиме Окуневой. В тот день она об этом так и не узнала.

      Что ни говори, а вся жизнь, словно в опровержение любых закономерностей, соткана из случайностей, которые нанизываются на нить существования и созидают саму реальность. Об этом думал Елагин на следующий день после встречи с Гороховым.