Серафима прекрасная. Каринэ Фолиянц

что ты несешь, мама! Да он от меня никуда не денется.

      – Да? Делся уже! Он у нее ночует. Ночует, ты это понимаешь или мала еще такое понимать? – крикнула мать с издевкой.

      – Ночует? Тебе кто сказал? – замерла Ира с наволочкой в руках.

      – Все! Только ленивый про это не болтает. Спит он с ней, поняла – спит! А ты дура дурой, даром что красавица. Мозгов тебе Бог не дал, думаешь, все рожей смазливой взять можно – так хрен тебе!

      Ира замахнулась на мать мокрым полотенцем:

      – Замолчи, врешь ведь!

      – Я тебе покажу, как на мать руку поднимать. Я те покажу! – завизжала женщина. – Сама дура виноватая! Сама!

      Вцепившись друг в друга, женщины сорвали веревку с бельем. Ире удалось вылезти из-под мокрых простыней, и, толкнув мать, она рванулась к калитке.

      – Куда несешься, полоумная? Остынь! – кричала мать ей вслед.

      Но разве ее догонишь…

      Как угорелая неслась Ира к Симиному дому. У забора она чуть не сбила с ног соседок-сплетниц. Даже не поздоровавшись с ними, без стука ворвалась в дом. Соседки переглянулись.

      – Вот теперь уж точно будет кино и немцы, – сказала первая.

      Симы дома не было. А Витя все мерил шагами комнату, все маялся: как же быть ему теперь? Как через все село домой идти?

      Дверь хлопнула, Витя вздрогнул… На пороге стояла Ира собственной персоной.

      – Ты? – остолбенел Витя.

      – Я! Не ждал? А вот пришла сама! Вот тебе!

      В бешеной злобе Ирка, словно фурия, закатила ему такую пощечину, что парень отлетел к стене.

      – Не ждал? Не ждал, да?! – вспыхнула Ира. – А я вот она. И знаю теперь, что мать правду-то говорила! Где эта жаба? Убью ее! Где?

      – Ты, Ирка, постой, погоди… Я тебе потом все объясню, – лепетал Зорин, – ты не горячись!

      Но остановить Иру было невозможно.

      – Ты про любовь мне вещал, а сам с жабой спал. И теперь у нее отсиживаешься! Да надо мной вся деревня в голос смеется! Урод ты, козел! Никогда к тебе не вернусь, никогда, так и запомни! А жабе своей передай… Убью! Покалечу, глаза выколю!

      Витя поднял глаза на Ирину:

      – Не сейчас только. Беременна она.

      – Что?

      До Ирки не сразу дошел смысл Витиной фразы. А как дошло, захохотал Ира как безумная.

      – Ах, вот где собака-то зарыта! Беременна… Со мной фокус не прошел, а с этой, значит… Ох, дешевка ты, Витька, день тот проклинаю, когда с тобой связалась, дешевка. Только из-за этого? Чтобы от армии отмазаться? Да? Да!

      Не выдержал Витя тех слов, схватил Иру и силой вытолкнул вон.

      – Уходи, уходи и больше не появляйся! Уходи, слышишь!

      Вот так и выгнал свою любимую, сам того не желая. Выгнал, да и затосковал страшно – любовь для него кончилась. И счастье тоже. Потому что Ирочка Долгова была Витькиным счастьем…

      Домой Витя ушел через пару дней, рана и впрямь оказалась неглубокой. Ушел, даже не попрощавшись с Симой, – в глаза ей противно смотреть было…

      К Симе нагрянула Мария Ивановна собственной персоной. С загадочным видом достала из потрепанной сумочки фату, старомодную,