Теперь я рок-звезда, мама, или Генетический код мифической птицы. Дарья Панкратова

собирался полный состав, в помещении с роялем становилось нечем дышать, и каждые пятнадцать минут приходилось проветривать.

      На репетициях хора меня тоже захваливали.

      Тамара разрывалась между необходимостью усиливать как партию первых сопрано, так и вторых, и не могла решить, куда меня лучше определить. Победили вторые сопрано: всё-таки первых было больше, а вторые играли ключевую роль в звучании, и долгое время их было только трое.

      «Хотя, – задумчиво сказала Тамара, – Вероника и за первых альтов может петь, и за вторых».

      Хор состоял из смешливых девчонок в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет. Шуточки отпускались по любому поводу и без повода, и дирижёру иной раз стоило трудов призвать всех к относительному порядку.

      – Вероника, что ты такое поёшь? Это партия первых сопрано, не вторых!

      – Да, Вероника, повнимательнее, мы же слышим – что-то не то: как-то вдруг первые сопрано красиво зазвучали!

      Чтобы как можно быстрее разучить песни из основного репертуара, а также из программы, готовящейся к Праге, мне пришлось в срочном порядке вспоминать чтение нот с листа.

      В подростковом возрасте меня, как водится, отдали в музыкальную школу. Я продержалась в ней три-четыре года и к шестнадцатилетию благополучно забила на гаммы и сольфеджио. Знание нотной грамоты в моей повзрослевшей голове уверенно стремилось к нулю.

      Теперь деваться было некуда: на репетициях, впиваясь глазами в убористые строки распечаток Рахманинова и рождественских колядок на чешском – как-никак, в Прагу мы должны были попасть к европейскому Рождеству! – я надеялась, что у меня получится в кратчайшие сроки освоить ноты заново. Успехи были, но время от времени я то и дело промахивалась и лажала.

      Впрочем, хористки продолжали отвешивать мне неожиданные комплименты:

      «Сегодня всю репу стою перед тобой в первых сопрано и наслаждаюсь тем, как звучит твой голос!»

      Мне казалось, что всё это говорится не обо мне, а о каком-то другом человеке.

      – Ладно, – подытожила Карина, – лети, пой, главное, обратно возвращайся: в контент-план втиснуто столько гастрономических обзоров про итоги года, что я уже мысленно зашиваюсь заранее. И сувенир какой-нибудь привези!

      – Ладно, – в свою очередь, засмеялась я, – что тебе привезти?

      – Самое… что-нибудь… не знаю… какой-нибудь чешский хардкор!

      – Наверное, ты хотела сказать «чешский фарфор»?

      – Нет.

      Глава 5

      Одна голова – хорошо, а вдвоём допрыгались

      – Значит, «Буддуар», – уточнила я.

      – Именно, – улыбнулся пиарщик в нарочито измятой рубашке и чересчур тугих джинсах, подсаживаясь ко мне поближе и заглядывая в бумаги через плечо.

      Проверяет, не разбежались ли нужные буквы?

      Я сканировала глазами распечатку предложенного им релиза. «Буддуар» – рестобар и чайный лаунж. Работают два месяца, а до этого идеологи проекта занимались популяризацией паназиатской