Светлые крылья для темного стража. Дмитрий Емец

останется ли Ирка Иркой или превратится в нечто совершенно иное, сокрытое от обычного зрения.

      – Валькирии не свет. Они лишь слуги света, – осторожно сказала Ирка, всматриваясь сквозь бокал в увеличившийся, выпуклый, затуманенный стеклом глаз Ламины.

      – Спасибо, что напомнила. А то мы, знаешь, могли размечтаться и забыться, – заметила Ламина, но опять же ирония была совсем не очевидна. Напротив, голос валькирии прозвучал грустно. Луна редко бывает веселой. Это не ее стихия.

      – Давно хотела спросить тебя кое о чем, если ты не возражаешь… – невинно продолжала Ламина.

      Ирка напряглась.

      – Да, пожалуйста…

      – Ты хочешь сказать, что искренно мне ответишь? Не соврешь?

      – Смотря на какой вопрос, – сказала Ирка.

      Внутри у нее все застыло.

      Ламина усмехнулась. Выражение ее лица стало еще более отрешенным.

      – Ничего личного или, во всяком случае, интимного… – мягко начала Ламина и вдруг резко выбросила вопрос: – Как поживает твое копье?

      – Мое копье? Нормально, – с недоумением сказала Ирка.

      Отвечая, она почувствовала, что разговор за столом смолк и теперь на нее смотрят все валькирии и их оруженосцы. Наблюдают с нетерпеливым, сосредоточенным и, пожалуй, озабоченным любопытством.

      – Что, действительно нормально? И ты ничего не замечала? Вообще ничего? – вкрадчиво спросила Ламина.

      – Нет, – ответила Ирка растерянно.

      Она попыталась припомнить, не сотворила ли она в последнее время что-нибудь такое со своим копьем, что могло бы вызвать осуждение валькирий. Нет, кажется, не сделала да и вообще давно его не вызывала. Тренироваться одной, без понуканий Багрова, ей, признаться, было лень.

      – А почему ты спросила про копье? – набравшись смелости, поинтересовалась она у Ламины.

      Уклонившись от ответа, валькирия лунного копья протянула руку.

      – Если все в порядке, так материализуй его! Вызови! Я хочу взглянуть сама! – потребовала она.

      Ирка хотела послушаться, но внезапно кто-то громко, даже грозно окликнул:

      – ЛАМИНА!

      Ирка и Ламина разом обернулись.

      Это был первый случай, когда Ирка видела Фулону разгневанной. У ее рта залегли решительные морщины. Ирка внезапно осознала, что валькирия золотого копья гораздо старше, чем она, Ирка, представляла.

      – Ламина, я уже говорила тебе и хочу повторить еще раз. Девочка ничего не знает и ничего не должна узнать! Во всяком случае, от тебя! – ледяным тоном произнесла Фулона.

      В ее голосе было столько власти, что Ламина уронила бокал. Тут невольно представляется нечто синематографичное – стеклянная размазанная молния, краткий, бесконечно жалобный звон, возможно, капля крови, но, увы… ничего этого не было. Проза жизни глушит надежды ломом, завернутым в пыльную штору бытия. Бокал зацепил стол и благополучно съехал на ковер по скатерти, сохранив хрупкую жизнь.

      В этот момент кто-то радостно и шумно прогрохотал по коридору. Из кухни примчалась