Светлые крылья для темного стража. Дмитрий Емец

чувствую, что есть. Конкретнее, Евгений! Конкретнее! Опиши, что ты видишь! – нетерпеливо потребовала Вихрова.

      – Красное пятно! – сказал Евгеша, осторожно, как больная сова, приоткрывая один глаз.

      – Большое?

      – Примерно с десятикопеечную монету. А большое или нет – не знаю, – сказал Мошкин, привычно обходя конкретные суждения.

      Ната с ненавистью поскребла подбородок.

      – Вот и я его вижу. Второй день уже чешу. Что это такое может быть, а? Не знаешь?

      Но Мошкин знал только, что это красная точка.

* * *

      В тот же вечер Ирка сидела в «Приюте валькирий», слушала, как дождь скребет мокрым ногтем по крыше, и разглядывала старые фотографии. Гора Ай-Петри на крымском снимке показалась ей прилипшей крошкой хлеба, и она машинально подула, пытаясь убрать ее. Зрение у Ирки было неважное, сточенное ночным чтением с монитора. Лишь когда в руке у нее появлялось копье и она без остатка становилась валькирией, зрение обострялось до невероятных пределов. Но это было уже другое зрение.

      Антигон без дела шатался по «Приюту валькирий», заглядывал в пустые чашки, топал по половицам, тревожа мышей, и громко распевал.

      – Ты не мог бы культурно заглохнуть? – попросила Ирка.

      Голос у Антигона был ужасный и напоминал скрип тележного колеса.

      – Это моя любимая песенка! Мне пела ее мама! – обиделся Антигон. – Золотые были времена! Она пела, а я слушал! Лежал на траве, высовывал язык, ждал, пока на него сядет бабочка и… ам! Или другой вариант: прицеливаешься и…

      Перед глазами у Ирки мелькнул липкий, длинный язык.

      – Мимо! А ведь когда-то получалось! – разочарованно сказал Антигон, провожая глазами улетающую муху.

      Внезапно люк «Приюта валькирий» с хлопком откинулся, и в него просунулась незнакомая физиономия. Большое, обветренное, довольно плоское лицо. Светлый ежик волос, таких густых, коротких и жестких, что их с ходу можно было пускать на зубные щетки. На могучих скулах играл румянец свекольной яркости.

      – Ты кто? – спросила Ирка, но еще прежде, чем получила ответ, по румянцу узнала оруженосца Хаары.

      – Хозяйка приглашает вас на день рождения! – сообщил оруженосец.

      Его круглая голова торчала из люка, как лежащий на грядке арбуз.

      Ирка изумилась, точно забитый, мешковатый троечник, которого приглашает в гости самая популярная в классе девчонка. И троечник пугается, не зная, чем объяснить эту внезапную милость. Кого в гости, меня? А сознание уже подозрительно щелкает на счетах, перебирая варианты. Может, подвох? Может, некому подсунуть на стул сковородку с яичницей? Или дадут левый адрес и после звонка из однушки в панельном доме навстречу ему вылетит рой из семидесяти сердитых корейцев, последователей Джеки Чана?

      – Я же валькирия-одиночка! – осторожно напомнила Ирка.

      – Да хоть водолаз! Мне сказано: зови в гости. Вот я и зову! – непреклонно заявил оруженосец.

      Ирка подозрительно уставилась на